Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

Первая подача голосов оказалась для него благоприятной. Время было после полуночи. Слышен был шум народа: кардиналы бодрствовали. Снизу долетали звуки стучавших об пол залы конклава копий. Горючие вещества собирались в кучи. Наутро 8 апреля народ пришел в нетерпение; колокола били набат. Вне себя от страха поспешили кардиналы к окончательным выборам, и снова всеми голосами, кроме Орсиниева, был избран папой архиепископ Бари. Домогавшийся же тиары юный кардинал Орсини вообще искал способ помешать выборам и подавал уже опасный совет выставить призрачного папу для выигрыша времени и покоя и для перенесения конклава в какое-либо иное место.

Оповещение выборов отложено было до после полудня; под предлогом дел церкви послали за избранником. Измученными сели за обеденную трапезу. Между тем пронесся ложный слух о том, что папа – кардинал Тибальдески. Немедленно разграбил народ его жилище, и раздались у Ватикана клики восторга: «Имеем римлянина!» Двери конклава были разломаны, воины нахлынули в залу воздать поклонение римлянину. Трепещущие кардиналы укрылись в смежную капеллу, но и она была разнесена; тогда в смертельном страхе представили они ревущей толпе римлянина – мнимого папу, лишь бы спастись самим. Маститый Тибальдески второпях облачен был в митру и мантию и очутился восседающим на папском престоле, между тем как ликующие римляне повергались к ногам его, лобызали ему руки и ноги и грозили задушить его поклонениями. Кардиналы тем временем благоразумно скрылись. Трепещущий мнимый папа сидел на троне, настоящий избранник дрожал, спрятанный в одной из камер дворца. Подагрик-старик избавился, наконец, из мучительного своего положения; отчаяние и срам исторгли у него громкое признание, что папа не он, а архиепископ Бари. Когда известен сделался грубый обмен, то народ воскликнул: «У нас нет римлянина! Смерть изменникам!» Забили в набат, и все взялись за оружие. Некоторые из кардиналов возвращены был на конклав силой; они с твердостью объявили об избрании папы Приниано. Безграничное смятение сделало возможным для них бегство; шестеро заперлись в замке Ангела, четверо бежали из города, прочие беспрепятственно разошлись по своим жилищам; один лишь Тибальдески остался со спрятанным архиепископом в Ватикане.

Между тем разочарование не имело страшимых последствий; магистраты исполнили свой долг. На другой день, 9 апреля, возвестил кардинал флорентийский городской власти каноническое избрание архиепископа Бари, и римляне тотчас же успокоились при мысли, что он итальянец. Главы республики поспешили в Ватикан к нему на поклон, который он, однако, отверг с замечанием, что не вполне еще уверен в каноническом избрании своем. Тем временем кардиналы, находившиеся в Риме, подтвердили оное лично, находившиеся в замке Ангела – письменно; последние возвратились даже к Св. Петру, где теперь без принуждения и единодушно конфирмовали избирательный декрет и возвели архиепископа на трон. Он отпраздновал тотчас со всеми кардиналами в соборе Апостола праздник Пасхи по возвращении и бежавших в Кампанью. В Светлое Христово Воскресенье совершилась коронация его по всем формам, вслед за тем он занял Латеран.

18 апреля 1378 г. вступил на Святой престол Варфоломей Приниано как признанный папа Урбан VI, и все кардиналы, его избиратели, путем окружных посланий оповестили мир о каноническом его избрании и поставлении. Избрание этого человека было большим несчастьем. В столь трудную эпоху кроткий дух Гонория IV или Григория X мог бы утишить войны, смуты и умиротворить мятущийся мир. Вспыльчивого же неаполитанца наделила природа как раз всеми теми качествами, которые должны были сделать из него дух раздора. Неожиданное возведение в папы исполнило грубого этого человека умопомрачающим высокомерием и, как кажется, на самом деле лишило его рассудка. Ультрамонтанские кардиналы избрали его лишь из страха и с отвращением и тотчас завели с ним ссору. Вместо того чтобы с благоразумной мягкостью постепенно расположить их, он раздражал их крутыми мерами. Никогда, ни в одном из пап не было такого полнейшего отсутствия житейского такта. На первой консистории с сильной аллокуцией обратился он к епископам и кардиналам; с них должна была начаться, по словам его, реформа церкви; отныне никогда более не должны были они покидать свои епархии, не принимать никаких пенсионов или подарков от государей и городов; должны были возвратиться к христианской простоте. Упреки были справедливы, но форма их оскорбительна. Эти князья церкви утопали в мирских пороках и в безумной роскоши. Почти каждый из них держал по сто лошадей; почти каждый собирал доходы с десяти до двенадцати епископий, аббатств и больших монастырей. Во всех почти угас дух святости; нося пурпур, мнили себя они равными королям и в качестве пэров требовали почитания от самого папы. Хромой кардинал Женевский подошел после консистории к Урбану и сказал ему: «Сегодня не обращались Вы с кардиналами с тем уважением, которое воздаваемо им было предшественниками Вашими. Поистине говорю Вам, как Вы умаляете нашу честь, так точно умалим Вашу мы». Надменные князья церкви ожидали, что никогда не бывший кардиналом Урбан пребудет покорной их креатурой; теперь же увидели они в нем повелевающего папу.