Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века

Прекращение рода императора Феодосия и общая смута временно подняли энергию сената, высшего законного учреждения империи. Со времени Валентиниана III императоры снова стали делать своей резиденцией Рим, и последний снова стал сознавать себя главой империи. Не подлежало сомнению, что вся власть была теперь в руках чужестранца Рицимера. С этим смелым выскочкой началось в Италии господство наемников, которое за двадцать лет смуты привело Римскую империю к окончательной гибели. Со времени Гонория национальная римская партия тщетно старалась отнять у варваров их влияние и подавить возраставший германизм. Распадение римского государственного строя и наемничество, без которого нельзя было обойтись, делали бесплодными все подобные усилия сената. Гордые варвары, занимая на службе при императорах, представлявших одну тень императорской власти, должности генералов-военачальников, составляли теперь чужеземную военную аристократию, которая стояла наряду с римской родовой аристократией; между тем последняя уже глубоко пала, и достаточно было только подходящего момента, чтобы наиболее смелый из этих варваров стал государем Италии. Но Рицимер еще не был человеком того будущего, которое ожидало германскую национальность; он только прокладывал дорогу к этому будущему и сам удовольствовался ролью тирана над теми куклами, которые изображали императоров и были им или поставлены, или терпимы.

В течение 6 месяцев трон цезарей оставался не занятым, и Рицимер был единым властителем. 28 февраля 457 г. он потребовал, чтобы сенат объявил его патрицием своего же бывшего товарища по оружию в войске Аэция, Юлия Валерия Майориана, назначил magister militum. Затем, сохраняя к Майориану свое расположение, Рицимер дозволил ему занять трон, и 1 апреля 457 г. в лагере у Равенны Майориан был провозглашен императором. Таким выбором были одинаково удовлетворены желания и народа, и войска, и сената, и даже восточного императора Льва I. Редкие доблести украшали нового императора. Латиняне приветствовали его с восторгом, и Майориан вскоре же пробудил воспоминания о лучших римских императорах, во времена которых он был бы вполне достоин править государством; потомство с сожалением видит в Майориане уже последний образ благородного римского императора. В послании к сенату, написанном Майорианом, слышится голос Траяна. Рим с радостью принял программу, начертанную императором, который решил управлять государством по его законам и традициям, и все последующие эдикты Майориана вызывали в народе изумление его мудростью и человечностью.

Между этими новыми законами мы отметим один, относящийся к городу Риму. Стремясь восстановить потрясенное государство, поправить его финансовое управление и вдохнуть новую жизнь в порабощенные курии городов, великодушный император взял город Рим под свое особое покровительство. Разоренный вид Рима, быстрое разрушение памятников, за которыми не было уже никакого присмотра и ухода, и наконец хищническое разрушение древних зданий самими римлянами возмутили благородный римский дух Майориана, и он издал следующий эдикт:

Мы, правители города, решили положить конец бесчинству, которым обезображивается вид почитаемого города и которое давно уже вызывает в нас отвращение. Нам известно, что общественные здания, которые составляют всю красоту города, подвергаются разрушению благодаря преступной снисходительности властей. Под тем предлогом, что камень нужен для возведения общественных зданий, древние величественные сооружения разоряются, и таким образом уничтожается великое, чтобы устроить где-то и что-то ничтожное. А затем является уже и такое злоупотребление, что при постройке частного дома благодаря послаблению городских судей необходимый материал берется из общественных зданий; между тем то, что составляет блеск города, должно было бы оберегаться любовью граждан. Поэтому мы устанавливаем как общий закон, что все те здания, которые были воздвигнуты в древности для общей пользы и украшения города, будут ли то храмы или иные памятники, не должны быть никем разоряемы, и к ним никто не должен прикасаться.

Судья, потворствующий нарушению этого закона, штрафуется пятьюдесятью фунтами золота; повинующиеся противозаконному приказу судьи и не оказывающие ему сопротивления в этом служитель судьи и нумерарий подвергаются наказанию и, кроме того, им отрубаются руки, так как вместо того, чтобы оберегать памятники, такие люди оскверняют их. Все, что присвоено было до сих пор обманными происками, не может быть ни в каком случае отчуждено от государства, и мы приказываем вернуть ему все; мы учреждаем восстановление отчужденного и на последующее время прекращаем licentiam competendi. Если же потребовалось бы какое-нибудь древнее здание уничтожить, в виду ли постройки нового общественного учреждения или невозможности ремонта, то об этом надлежит ведать просвещенному и досточтимому сенату, который, найдя по зрелом обсуждении необходимым такое уничтожение, должен представить свое заключение нашему заботливому рассмотрению. И то, что ни в каком случае уже не может быть восстановлено, должно пойти на украшение какого-нибудь другого общественного здания».