Юлий Анненков - Флаг миноносца

Сомин сообщил Земскову, что подполковника Будакова нет ни на командном пункте, ни на огневой позиции:

- Я старший на КП. Прием!

В ответ прозвучал голос Земскова:

- Танки прошли рубеж номер один. Полк, слушай мою команду...

В дивизионах уже установили прицел. Расчеты отошли от орудий, готовых к залпу. Николаев стоял с поднятым пистолетом в руке. Он оглянулся. Солнце всходило. Первые лучи брызнули из-за холма, где находился командный пункт. А над холмом развевался на длинном шесте бело-голубой Флаг миноносца.

В это время Сомин снова услышал голос Земскова:

- Танки подходят к рубежу номер два. Полк!.. Залп на меня!

- Залп на меня... - повторил Сомин мгновенно пересохшими губами. Андрей вызывает залп двух дивизионов на свой НП...

В освещенном квадрате входа в блиндаж показалось лицо Валерки. Он был очень доволен собой. Удалось найти несколько шестов и, связав их, поднять над командным пунктом флаг. Сейчас его видят в дивизионах. В этот момент Валерка забыл обо всем пережитом ночью.

- Володя...

Сомин махнул ему рукой:

- Молчи! - Он передавал по телефону на огневую позицию приказ Земскова.

Косотруб пригнулся, будто он услыхал над своей головой свист снаряда.

На огневой позиции уже меняли прицел. Николаев снова поднял пистолет. Невидимые танки обтекали с двух сторон крохотный окопчик в открытой степи. Сейчас на них обрушится залп двух гвардейских дивизионов. Николаев представил себе вихрь взметнувшейся земли, бурю раскаленных осколков, от которых плавится броня танков, и Земскова...

Сомин опустил телефонную трубку. Николаев медлил какую-то крохотную долю секунды. Краем глаза он снова увидел флаг своего корабля и нажал на спуск пистолета:

- Залп!!!

5. ДВЕ СУДЬБЫ

"Виллис" генерала Назаренко обогнал колонну грузовиков с пехотой. Полчаса назад один из полков дивизии Поливанова уничтожил сильный заслон врага, и теперь войска беспрепятственно устремились вперед по дороге, ведущей на станицу Варениковскую.

Назаренко был мрачен. Известие о гибели Героя Советского Союза Арсеньева и шифровка Будакова произвели на него крайне тяжелое впечатление. Ночью он связался по радио с частями, находившимися под Ново-Георгиевской. Яновский с третьим морским дивизионом был направлен с запада к хутору Павловскому. Назаренко уже знал о том, что контратака танков была отражена. Моряки тут же ушли вперед. Больше никаких известий от них не поступало, но генерал не сомневался, что и после смерти командира моряки-"ростовцы" не уронят своего флага.

Рощин, сидевший сзади, пробовал завести разговор с генералом, но Назаренко отвечал односложно и неохотно. Километров пять проехали молча. Издалека донесся залп РС, следом за ним - еще один.

- Не иначе - моряки под Павловским, - сказал генерал. - Ну-ка, давай побыстрее!

Минут через десять раздался еще один залп. До хутора Кеслерово оставалось всего несколько километров, когда Рощин увидел у обочины дороги женщину-офицера. Очевидно, она ждала попутную машину. Еще до того, как женщина подняла руку, Рощин сказал:

- Подвезем, товарищ генерал? Это - дочь хирурга Шарапова.

Генерал сразу узнал свою спутницу по самолету. Прошлой осенью по просьбе полковника Шарапова он привез его дочь из Москвы. Когда Константина Константиновича убили, Назаренко подумал, что следует повидать Марину, но тут была прорвана "Голубая линия". Разве соберешься в такое время?

После смерти отца Марина твердо решила добиваться назначения в полк Арсеньева. Она узнала, что врач там действительно нужен, но для того, чтобы оформить назначение, надо было повидать начсанарма или его заместителя, и, как на грех, оба они уехали с наступающими частями. Марина ждать не могла. Горе гнало ее вперед. Ей казалось, что в полку моряков в постоянном движении ей будет легче. А главное - там Володя. Даже мимолетная встреча в тот страшный день, когда погиб Константин Константинович, показала Марине, насколько изменился Сомин. В моменты острого горя некоторые люди перестают воспринимать окружающее, другие же, наоборот, воспринимают и фиксируют все вокруг с точностью фотографического аппарата. Немногих минут, проведенных с Володей, было достаточно для Марины. Она увидела Сомина таким, каким он хотел казаться когда-то грубоватым, суровым, много испытавшим и готовым ко всему. Теперь он не заботился о том, каким видит его Марина. Он просто не думал об этом, всецело поглощенный ее горем. А она, несмотря на свое горе, не могла не радоваться этой второй военной встрече с любимым человеком.