Юлий Анненков - Флаг миноносца

Стрельба в тылу усилилась. Где-то на расстоянии десяти - пятнадцати километров шел бой. Но вот выстрелы раздались совсем близко, и тут же прогрохотали очереди автоматических пушек Сомина.

"Некогда уже выбрасывать НП", - подумал он.

- Разрешите идти, товарищ подполковник? - Не дожидаясь ответа, Сомин выбежал из блиндажа. Будаков крикнул ему вслед:

- Без моего личного приказания не уводить орудия!

До батареи было совсем недалеко. Стоило только спуститься с холма и пробежать метров сто по дорожке между деревьями. На бегу Сомин услышал автоматную трескотню. Бойцы Горича, лежа в неглубокой траншее, вели огонь по немецким солдатам, наступающим перебежками через поляну. На той стороне поляны вспыхивали отсветы стреляющих орудий, и в то же мгновение у подножия холма рвались снаряды. Их свиста не было слышно. Две самоходные установки били в упор по батарее Сомина. Одним из первых снарядов было выведено из строя орудие, стоявшее на правом фланге.

- "Фердинанды"! - доложил Сомину Белкин. - Наши снаряды их не берут.

- Прекратить огонь! - скомандовал Сомин. К собственному удивлению, он был спокоен. - Надо подпустить их поближе. Стрелять только по моей команде.

Самоходки перенесли огонь на холм. Теперь снаряды падали вокруг командного пункта. Один из них разорвался у входа в блиндаж. Радист схватился обеими руками за лицо. Младший лейтенант шифровальщик выбежал из блиндажа со своей сумкой в руках.

- Куда вас черт несет? - заорал на него Будаков. - Телефонист, вызовите первый дивизион.

Телефонист крутил ручку изо всех сил, но связи не было. Вероятно, осколок перебил провод. Будаков послал телефониста на линию. Новый разрыв обрушился на КП. Орудия Сомина молчали.

"Неужели подавлены? Надо было все-таки снять с востока одну из батарей РС!" - Будаков торопливо набил трубку и выпустил клуб дыма. Молоденький шифровальщик перевязывал раненого радиста. Он посмотрел на Будакова жалкими, умоляющими глазами:

- Пожалуйста, не курите, товарищ подполковник. Ему и так плохо.

Будаков загасил трубку. "Дожил! Мальчишка, младший лейтенант, делает мне замечания! Ну, ничего. Пройдет это утро, и все станет на свои места. Сейчас подоспеют наши части и начнется нормальное наступление без арсеньевского маневрирования".

Разрывы гранат и автоматная перестрелка придвинулись к самому подножию холма.

- Сейчас ворвутся сюда! - Будаков вытащил пистолет. Шифровальщик стоял ни жив ни мертв, закусив нижнюю губу.

- Какого черта вы испугались! - прикрикнул на него Будаков. Тот только моргал глазами, прижимая сумку к груди. Стонал раненый радист.

Будаков посмотрел на часы: "Четыре тридцать. Уже всходит солнце. С минуты на минуту подойдут наши. Но до этого времени немцы ворвутся на КП. Бесполезно гибнуть здесь. Ради чего? В дивизион! Вот правильное решение. Перебежать через хутор, пока туда не просочились немецкие автоматчики". Он позвал писаря:

- Бери документы. Пойдешь со мной. А вы, младший лейтенант, остаетесь здесь за меня. Ясно! Никуда не уходить. Сейчас восстановят связь. Ждите моего приказания из дивизиона.

Умышленно медленно, не торопясь, Будаков положил в карман портсигар, трубку, фонарик. Радист перестал стонать. Он тихо лежал в углу, прижимая ладони к забинтованному лицу. Будаков вспомнил о том, что санитарная машина находится во втором дивизионе. На КП не было даже санинструктора. "Вот ранят самого - и некому оказать помощь. Нет, надо идти немедленно. А рация? Все равно радист ранен".

Он успокоил себя тем, что, придя в дивизион, прикажет немедленно развернуть дивизионную рацию, чтобы принять данные с наблюдательного пункта. Снова разорвался снаряд, сквозь бревна посыпалась земля.

- Остаетесь за меня! - еще раз приказал Будаков шифровальщику и, пригнувшись, вышел из блиндажа. Вместе с писарем он спустился с западной стороны холма. Теперь снова раздавались длинные очереди автоматических пушек Сомина. Но Будаков уже не пытался разобраться в том, что происходит за его спиной. Он бежал к крайнему дому хутора, прыгая через арбузы и двухпудовые желтые тыквы. Писарь едва поспевал за ним.

Будаков уже миновал крайнюю хату, когда рядом с ним просвистело несколько пуль. Он припал к земле. На противоположной стороне улицы среди акаций мелькнули немецкие каски.

- Просочились! Бежать по улице? Застрелят...

Он пополз вдоль забора, пролез по-собачьи под воротами. Во дворе никого не было. Будаков негромко окликнул своего писаря, но тот не отзывался. Либо убит, либо побежал через хутор на огневую позицию.