Владимир Карпов - Маршал Жуков. Опала

Меня с ними ознакомила Тамара Потаповна, жена Новикова.

«План и тезисы.

Товарищи судьи! Вам известно, что я в ночь с 22 на 23 апреля 1946 года был арестован, осужден на 5 лет по статье 193 пункт 17а и просидевши 6 лет, был выпущен 14 февраля 1952 г. Затем, в мае 1953 года дело мое было пересмотрено, судимость снята и постановлением Президиума Верх. Совета я был полностью реабилитирован и восстановлен для работы в рядах Советской Армии».

Ниже привожу короткие цитаты из рукописных записей Александра Александровича. Подробности, касающиеся авиационной сути дела, для краткости, опускаю. Цитаты беру из разных вариантов плана, но выстраиваю их так, чтобы сохранилась последовательность событий. И главное — отбираю то, что относится к фальсификации обвинений против маршала Жукова.

«Арестован по делу ВВС, а допрашивают о другом».

«Был у Абакумова не менее 7 раз, как днем, так и ночью, что можно установить по журналу вызовов из тюрьмы».

Почему об этом упоминает Новиков? Потому что «протоколы не велись, записей не делалось, стенографистки не было».

«Я был орудием в их руках для того, чтобы скомпрометировать некоторых видных деятелей Советского государства путем создания ложных показаний.

Это мне стало ясно гораздо позднее…

Вопросы состояния ВВС была только ширма».

«Комиссия установила плохое состояние ВВС?

Ответ — преступления не было, а были недостатки, как и во всяком деле, и в ходе исправлялись…»

Следователь Лихачев: «Был бы человек, а статейку подберем». «Какой ты маршал — подлец, мерзавец. Никогда отсюда больше не выйдешь… Расстреляем… к матери. …Всю семью переарестуем. Заставим все равно рассказать все, мы все знаем. Рассказывай, как маршалу Жукову в жилетку плакал, он такая же сволочь, как ты…»

«Допрашивали с 22 по 30 апр. ежедневно, (письмо Новиков подписал 30 апреля) потом с 4 мая по 8 мая» (уже готовили «письмо» непосредственно к заседанию Высшего военного совета, которое состоялось 1 июня 1946 года).

«Морально надломленный, доведенный до отчаяния несправедливостью обвинения, бессонные ночи… Не уснешь, постоянный свет в глаза… Не только по причине допросов и нервного напряжения, чрезмерная усталость, апатия, безразличие и равнодушие ко всему — лишь бы отвязались — потому и подписал — малодушие, надломленная воля. Довели до самоуничтожения.

Были минуты, когда я ничего не понимал… я как в бреду наговорил бы, что такой—то хотел убить такого—то».

Сколько же надо было «потрудиться» палачам, чтобы довести до такого состояния дважды Героя Советского Союза, бесстрашного летчика!

Что касается письма—заявления на маршала Жукова, о нем Новиков, давая пояснения суду, уже как свидетель по делу Абакумова, сказал следующее (он построил тезисы своих показаний в форме вопросов и ответов):

«Заявление на Жукова по моей инициативе?

Ответ. Это вопиющая неправда… со всей ответственностью заявляю, что я его не писал, дали печатный материал…

Дело было так: к Абакумову привел меня Лихачев. Не помню, у кого был документ… (Где уж помнить в том состоянии, которое Александр Александрович описал выше. Прим. В. К.). Абакумов сказал: вот познакомьтесь — и подпишите. Заявление было напечатано… Ни один протест не был принят…

Потом заставили… Это было у Лихачева в кабинете, продолжалось около 7–8 часов..

Было жарко мне, душно, слезы и спазмы душили…»

А над ухом из бредового шума выплывало иногда лицо следователя и слова его слышатся как из далека, как от кошмарного видения: «Так надо, подписывайте, по—вашему не так, а по—нашему так. Подумайте: по—вашему вы не виноваты, а вы арестованы и только хуже сделаете себе…».

«Много времени спустя я понял, для чего надо было им такое заявление».

Вот так выбивались показания для того, чтобы обвинять Жукова.

Из последнего слова Абакумова на суде:

«…Я ничего не делал сам. Сталиным давались указания, а я их выполнял».

Да, много знал Абакумов! Даже после смерти Сталина 19 декабря 1954 года его приговорили к высшей мере, и в тот же день в 12 часов 15 минут (сразу после оглашения приговора) немедленно расстреляли.

Таким образом, на основании фальшивых и ложных обвинений маршал Жуков был снят с должностей. Сталина несколько шокировала поддержка Жукова боевыми соратниками, особенно маршалом бронетанковых войск П. С. Рыбалко. Но маховик расправы был запущен. Только Жуков приехал в Одессу к новому месту назначения, а из Москвы вызов — его как члена ЦК приглашали на пленум ЦК. О том, что там произошло, сам Жуков рассказывал полковнику Светлишину так: