Владимир Карпов - Маршал Жуков. Опала

Я обиделась, зло меня взяло. Такой сильный был, волевой, так мы его все любили, верили ему. И вдруг он проявляет такое неверие. Я ощетинилась и, не скрывая своей обиды, выпалила:

— Вы Жуков! Вы не можете оставаться в таком беспомощном состоянии. Вы маршал! Вы должны ходить, работать! Что значит, не верите! А я могу, я умею помочь в таких случаях. Не одного выходила!

Он удивился такому отпору и спрашивает:

— Ты воевала?

— Да, в 8–й гвардейской армии.

— У Васи Чуйкова?

— И у него, и у маршала Жукова. Я была военфельдшером санроты 266 гвардейского стрелкового полка.

— А сколько же тебе лет?

Ну, тут я уже почувствовала — овладела ситуацией, отвечаю:

— Э, нет, Георгий Константинович, так дело не пойдет. Женщину о возрасте не спрашивают. Вот позанимаемся с вами лечебной гимнастикой, я вам все расскажу.

Улыбнулся. Оттаял. И стали мы с ним заниматься. С чего начали? Обнимались! Он тяжелый, я его поднять не могу. Вот я низко склонюсь над ним и говорю: «Обнимайте меня». Он обхватит меня руками. А я продолжаю: «А теперь я вас обниму». Так вот обхватим друг друга и я выпрямляюсь, а он садится. Итак, много раз. Вот с такого упражнения начинали. Он смеется: «Хорошее упражнение, с женщиной обниматься». А я рада — отходит, поверил, смеяться научился. Потом на ноги стала его поднимать, у кровати. Опять в обнимку и поднимались, и стояли подолгу. Потом первые шаги сделали. Тут я назад перешла. Со спины его обнимаю и потихоньку шагаем. Через полтора месяца мы уже под ручку ходили. Он с палочкой, я с другой стороны ему опора. Стали в парк выходить на прогулки. Галина Александровна — святая женщина! — нам помогала. Машенька вокруг бегала. Очень он их любил, однажды вздохнув, сказал:

— Да, милая Валентина Андреевна, все у нас с Галей есть и Маша есть, все, а здоровья нет. Жаль!

Совсем ожил мой Георгий Константинович. Настроение у него стало хорошее. Поверил, что вернется и домой, и к работе.

За это время о чем только мы с ним не переговорили! Все операции вспомнили. Всю войну прошли. Однажды в коридоре я везла его в коляске, он услышал голос и узнал: «Это Костя! Позовите его». Я побежала, позвала Рокоссовского. Он подошел. Они обнялись. Рокоссовский выглядел очень плохо, уже позеленел, его доедал рак. Поговорили маршалы вроде бы непринужденно, улыбались. Пожелали друг другу всего доброго. Рокоссовский поцеловал Жукова. Пристально посмотрел на него и тихо сказал: «Прощай, Георгий». И ушел, через несколько недель он скончался.

Ну, а мой больной, ничего, поднялся. Своим ходом ушел домой! Выходила!

С удовольствием вспоминаю и рассказываю об этой женщине. Она и сегодня работает в Барвихе. Выхаживает!

Болезнь на некоторое время отступила. А книга его все еще не вышла. Врач Алексеев рассказал мне, что Жукова не раз навещали Косыгин, Баграмян, Антипенко. Маршал однажды попросил Косыгина помочь.

— Уж и не знаю, где моя рукопись, последний раз послал письмо Брежневу. Ни ответа, ни привета.

Вот это письмо:

«Уважаемый Леонид Ильич!

Обращаюсь к Вам с просьбой. В 1965 году я закончил разработку своих воспоминаний, над которыми работал несколько лет. Осенью 1965 года рукопись мною передана в издательство АПН.

По имеющимся сведениям рукопись передана в отдел ЦК КПСС тов. Д. П. Шевлягину.

Времени прошло много, а судьба моей рукописи мне не известна.

Очень прошу Вас, Леонид Ильич, дать указание по изданию моей рукописи. Очень хотелось бы издать книгу к 50–летию Советской Армии.

Маршал Советского Союза Жуков.

11 декабря 1967 г.»

Второе письмо адресовал Брежневу и Косыгину.

«Глубокоуважаемый Леонид Ильич!

Алексей Николаевич!

Прошло—немало времени с тех пор, как АПН подготовило книгу «Воспоминания и размышления». Учтены все замечания и пожелания рецензентов.

Мне известно, что и отдел ЦК КПСС (тов. Степанов) дал своё весьма положительное заключение на мою рукопись.

Меня крайне огорчает ничем необъяснимая задержка в выходе книги в свет. Ведь это труд—моей долголетней жизни.

Очень прошу Вашего вмешательства.

С уважением

Маршал Советского Союза Г. Жуков.

23 февраля 1968 г.»

Косыгин обещал помочь. И, наверное, вспомнил бы обещание, но была преграда неподвластная и ему.

Об этом препятствии рассказала Миркина:

«Л. И. Брежнев пожелал, чтобы маршал Жуков упомянул его в своей книге. Но вот беда, за все годы войны они ни разу ни на одном фронте не встречались. Как быть? И тогда был найден «выход». Находясь под Новороссийском, маршал Жуков якобы поехал посоветоваться с полковником Брежневым, но, к сожалению, того на месте не оказалось. (Такой выход придумали и сформулировали в редакции. — В. К.). «Умный поймет», сказал с горькой усмешкой маршал. Эта нелепая фраза прошла во всех изданиях «Воспоминаний и размышлений» с первого по шестое включительно как и в зарубежных изданиях. Только в седьмом издании она была опущена».