Сергей Утченко - Цицерон и его время

В еще большей степени довелось Цицерону ощутить себя марионеткой в руках триумвиров, когда он не смог устоять перед Цезарем и дал согласие защищать Ватиния. В свое время он, наоборот, громил этого ничтожного прихлебателя Цезаря, ибо тот осмелился выступить свидетелем против Сестия. Теперь Ватиний был обвинен в подкупе избирателей (он избирался претором в 55 г.). Цицерон, защищая его, добился успеха, но эта защита чрезвычайно подорвала репутацию самого Цицерона в сенатских кругах. Об этом можно судить по его письму к Лентулу Спинтеру, в котором он весьма многословно, но отнюдь не весьма убедительно объясняет и оправдывает свои действия.

И наконец, процесс Габиния в декабре 54 г. (за злоупотребления в провинции). Еще в октябре и даже в ноябре этого года Цицерон в письмах к брату говорит о полной для него неприемлемости защиты своего старого врага, о «вечном позоре», о «гибели», а всего через несколько дней, снова поддавшись нажиму Помпея и Цезаря, выступает в качестве защитника Габиния, причем, как он сам свидетельствует об этом, защищает его «с величайшим усердием». Столь неожиданные, крутые повороты приводят к тому, что именно с этого времени в сенатских «кулуарах» за Цицероном закрепляется весьма малопочетное, но, увы, заслуженное прозвище — «перебежчик».

Однако следует вернуться к характеристике общего положения в Риме. В конце 53 г. в связи с предстоящими консульскими выборами вновь разгорелась политическая борьба, причем борющиеся стороны пользовались, как это теперь было принято, не только деньгами (т.е. подкупами), но и оружием. Претендентов на консулат было трое, один из них — Милон. Что касается Клодия, то на 52 г. он выставил свою кандидатуру в преторы. Им, видимо, выдвигалась новая демократическая программа, о которой полностью мы, к сожалению, судить не можем. Из отрывочных данных источников можно извлечь лишь более или менее достоверные сведения о том, что готовился закон о голосовании отпущенников. До сих пор отпущенники, получавшие при отпуске на волю права римского гражданства, тем не менее были не вполне полноправны: их приписывали только к городским трибам, где они и должны были голосовать. По законопроекту Клодия им предоставлялось теперь право голосовать (и быть приписанными) как в городских, так и сельских трибах, в результате чего для отпущенников открывалась гораздо более широкая возможность оказывать влияние на общий исход выборов. Законопроект Клодия приводил Цицерона в ужас и он утверждал — как всегда, с огромным преувеличением! — что «дома у него уже вырезаны на медных досках законы, которые целиком отдают нас нашим рабам».

52 год, как и предыдущие, начался без высших магистратов. Попытка провести консульские выборы окончилась свалкой, и оба консула истекшего года были ранены. Напряжение достигло высшей точки. 18 января 52 г. недалеко от Рима, на Аппиевой дороге, произошла случайная встреча двух врагов: Клодия и Милона. Она описана несколькими древними авторами, так что мы знаем о ней довольно подробно.

Клодий, возвращавшийся в Рим из Ариция, ехал верхом в сопровождении двух–трех друзей и примерно тридцати рабов, вооруженных мечами. Милон, наоборот, направлявшийся из Рима, ехал в повозке с женой, причем за ним следовала большая толпа рабов (по некоторым сведениям — до 300 человек!), среди которых находились и гладиаторы. Именно кто–то из них затеял ссору с рабами Клодия, а когда тот подъехал узнать, из–за чего возник шум, ему нанесли удар кинжалом (по другим сведениям — копьем) в спину. Произошла свалка. Раненого Клодия отнесли в придорожную харчевню. Сюда же явился со своими людьми Милон, и они по его приказу добили истекавшего кровью Клодия.

Слух об этом убийстве быстро распространился по Риму и вызвал серьезные волнения. Труп Клодия был отнесен на Форум, выставлен на рострах; здесь состоялась народная сходка и выступили с речами народные трибуны. Затем толпа перенесла тело в Гостилиеву курию (здание, где обычно происходили заседания сената); из скамей, кресел, подмостков был сложен огромный костер, на котором сожгли труп Клодия, — заодно сгорело и здание самой курии.

Волнения в Риме продолжались несколько дней. Они вспыхнули с новой силой, когда в город вернулся осмелевший Милон. В этом движении принимали участие и рабы, хотя Аппиан, как это ему свойственно, уверяет, что рабы лишь воспользовались беспорядками в городе, дабы предаться грабежам и насилиям.

Конечно, в этих условиях выборные комиции не могли состояться. Милон, однако, имел смелость не отказываться от своих притязаний на консульство и тратил на это огромные суммы. Так, например, по некоторым данным, он роздал в трибах по тысяче ассов на каждого голосующего. Тем не менее ему не удалось привлечь общественное мнение на свою сторону: на девятый день после убийства Клодия толпа, собравшаяся на Форуме, пыталась поджечь его дом.