Георгий Березко: Ночь полководца

Опустив голову, глядя на сверкающие носки своих ботинок, Николай медленно шел, стараясь понять: что же с ним приключилось? Теперь ему казалось, что он поступал как бы в странном ослеплении. Но вместе с тем юноша испытывал огромное и тоже необъяснимое разочарование. Он так и не понял, что расставался в эту минуту с верой в легкое счастье, доступное для каждого в свой срок...

Возвратившись, Николай узнал, что батальон вечером выступает. Иные из бойцов укладывали вещевые мешки, кто-то дописывал письмо, другие чистили винтовки или заряжали диски автоматов. Старшина роздал красноармейцам продовольствие - "НЗ": сухую колбасу, галеты, сахар. Затем все получили гранаты - чешуйчатые, похожие на ананасы, - по две штуки на каждого. Николай, следуя примеру товарищей, навесил их себе на ремень.

"Снова бой! - подумал юноша, и словно холод объял его в предвидении новых испытаний. Но в то же время он почувствовал известное удовлетворение от того, что его неудавшийся праздник кончился... - Довольно дурака валял... - мысленно выговаривал он себе...

Обнаружилось, что не хватает на всех санитарных пакетов, и Уланова послали за ними на медпункт. Солнце стояло уже над соломенными крышами, и воздух заметно пожелтел, когда он, сумрачный, все еще разочарованный, плелся обратно. Издалека он услышал музыку; войдя во двор, Николай увидел, что бойцы плясали.

Десять-двенадцать человек образовали небольшой редкий круг. В середине его двигались двое - Рябышев и еще один красноармеец, молодой, приземистый, в стоптанных сапогах. Он коротко переступал и помахивал пропотевшей пилоткой, как платочком. Следом за ним вприсядку шел Рябышев, часто выбрасывая сильные ноги. Верхняя половина его широкого туловища почти не колебалась, руки были крестообразно раскинуты в стороны. Когда невысокий красноармеец поворачивался к своему партнеру, Рябышев начинал кружиться на месте, обдавая зрителей жарким ветром. Круглое, крупное лицо его только чуть-чуть улыбалось...

- Здоровый черт! - проговорил Кулагин с уважением.

Молодой боец, изображавший женщину, подмигивал и поводил плечами под выгоревшей гимнастеркой. Бойцы хохотали, более, впрочем, сочувственно, чем одобрительно, - главное их внимание было обращено на Рябышева. Темные пятна пота проступили уже на его большой, как дверь, спине, увлажнившийся, гладкий лоб сверкал, но дыхание было почти неслышным, и казалось, - он мог плясать вечно.

Николай сдал пакеты и вышел на крыльцо. Здесь пристроившись на перильцах, играл Колечкин, безразлично глядя куда-то поверх голов танцующих.

- Хорошо погулял? - лаконически осведомился он у юноши.

- Нет, не очень... - признался Николай.

- Что так?

Николай не ответил. Внимание его привлекла группа бойцов на улице. Они поглядывали из-за плетня во двор, но, видимо, не решались зайти... Два-три человека сбросили на землю мешки и сидели на них, другие стояли, ожидая чего-то, даже не сняв винтовок.

Николай пересек двор и вышел за калитку. Засунув руки в карманы, он некоторое время молча рассматривал бойцов. "Пополнение к нам", - решил он и отвернулся, слишком занятый собой, чтобы заинтересоваться новичками.

- Сынок, долго мы стоять тут будем или как? - обратился к Николаю пожилой уже солдат. Помятая шинель топорщилась на нем, мешок на вытянувшихся лямках спускался ниже пояса.

- Не торопись, отец, еще належишься, - ответил Николай рассеянно.

- Это так!.. - Красноватое, в морщинах лицо солдата сложилось в искательную улыбку. - Да вот привели нас сюда, сказали - дожидайтесь...

Со двора доносилась музыка и ритмичный, частый топот. Кто-то еще, вероятно, пустился в пляс, раздался общий смех, и этот шум вывел, наконец, Николая из его состояния задумчивости.

- Да ты садись, отец, отдохни... Идти еще не близко, - сказал он участливо.

- Может, поведут сейчас? - возразил солдат.

- Поведут - пойдешь... Дай помогу снять мешок...

Боец подставил свое плечо: уверенный тон этого юного, но бывалого, видимо, солдата убедил его...

...Вечером батальон был выстроен на улице. Лукин прошел по фронту, осматривая каждого бойца, иногда останавливаясь и делая замечания. Сам комиссар выглядел выше и стройнее. Он был в новых сапогах и в новой портупее, потрескивавшей при каждом его движении. Около Уланова комиссар задержался.

- Выспался, помылся? - спросил он.

- Так точно, товарищ старший политрук! - громко ответил Николай, обрадованный встречей.

- Ну, ну... - улыбнувшись, Лукин отошел.

В одной шеренге с Николаем шагали Кулагин, Рябышев, Колечкин. Поглядывая по сторонам, юноша видел их профили: скуластый, недобрый Кулагина; курносый, румяный даже в сумерках - Рябышева; тонкий, задумчивый - Колечкина. Впереди шел Двоеглазов - узкоплечий, возвышавшийся над соседями. Рядом с ним Николай увидел бойца пополнения, с которым недавно познакомился. Тот на ходу снимал пилотку и ладонью утирал вспотевшую стриженую голову.