Георгий Березко: Ночь полководца

- Вы не хотели бы написать сестре? - с усилием спросил Волошин.

- Я уж не помню, когда ее видел... Вот фрицев выгоним - поеду в отпуск к ней.

Волошин, краснея от неловкости, понимающе кивнул головой.

- А по чистой уйду - в Туле поселюсь... Памятный город. Дом построю и под крышей голубятню заведу...

- Голубятню? - сказал комиссар.

- Обязательно... Я по поводу голубей в детстве перестрадал много завидовал очень, видите ли... А своих не было, как и другого прочего...

Рябинин помолчал, отдыхая.

- Бобылем вековать придется, - снова заговорил он. - Что теперь делать? В молодости остерегался семьей обзаводиться... Какие, думал, у профессионального революционера могут быть дети? А потом вижу - опоздал.

- Солдату без семьи спокойнее, - сказал комиссар.

- У солдата, Петр Андреевич, своя семья... Слышали, как бойцы у нас разговаривают? Незнакомого человека отцом зовут, пожилую женщину матерью, девушку - сестрицей... Меня, когда помоложе был, все дети дяденькой называли... Теперь уж я дедушкой стал... Вот и получается, что у меня внуков больше, чем у кого другого...

- Это вы правы, - обрадованно проговорил Волошин.

- А написать им всем никак невозможно...

- Им Совинформбюро напишет, - громко сказал член военного совета, освободили, мол, Каменское и еще столько-то населенных пунктов.

- Разве что так, - согласился Рябинин. - Ну, рассказывайте... Где теперь Богданов? Он - горячий, его удерживать надо...

Долгая беседа утомила уже, однако, генерала. Он слушал еще некоторое время с интересом, но сам почти не говорил. Незаметно он задремал, и комиссар с Юрьевым тихо вышли.

- Нет, не могу поверить, что он умирает, - сказал за дверью Волошин.

- Это эйфория... - тихо ответил Юрьев. - Обманчивое возбуждение странный, мрачный симптом.

- Какой старик! Ах, какой старик! - проговорил комиссар, укоризненно глядя на профессора.

- Я понимаю вас, - сказал Юрьев и без надобности поправил манжеты. Это как раз тот случай, когда я жалею, что стал врачом.

Командарм пробудился уже после полуночи, охваченный нетерпеливым желанием встать с койки и уйти. Он беспокойно водил глазами по потолку, по стенам, сложенным из тесовых бревен, по дощатому окрашенному полу, блестевшему в круге света от лампы. Неведомая угроза как будто таилась поблизости, и о ней предупреждало внезапное подозрение... Рябинин посмотрел на девушку у стола; она подперла обеими руками голову, вдавив пальцы в щеки, и генерал едва не окликнул сестру. Ее спокойствие удивило его, но не обнадежило... Кто-то прошел а соседней комнате, звеня окованными подошвами, и Рябинин насторожился. За окном протарахтела телега, донесся голос повозочного, понукавшего лошадь... Потом послышался стук копыт по мягкой земле, - он быстро удалялся, и генерал остро позавидовал ускакавшему всаднику.

"Надо и мне ехать, надо ехать..." - повторял Рябинин про себя, хотя и не знал, куда именно. Он ужаснулся вдруг тому, что уже опоздал, проспав все сроки, и внезапная мысль осенила его. Командарм понял, что он умирает, однако в первую минуту испытал даже облегчение, - так просто все объяснилось. Он почти не чувствовал боли, но вся нижняя часть его тела была уже неживой, - он догадался об этом, перестав ее ощущать... И Рябинина покинуло чувство будущего, то есть того, что наступит для него новый день или новый год, или пройдет десятилетие. Только потому он и хотел бежать из этой комнаты, что никогда больше - теперь он знал - ему не выйти отсюда.

Некоторое время генерал осваивался с состоянием человека без завтрашнего дня, точнее - силился представить себе, что из этого следует. Потом страна, которую он защищал, партия, в которой он прожил жизнь, словно отделились от него. Они шли дальше, сражаясь, в то время как он оставался здесь. Сознание неожиданного одиночества было полно такой тоски, что на секунду командарм изнемог.

- Сестра, - позвал он, и собственный голос прозвучал для него по-новому. Но в мире без будущего, где Рябинин находился, все слышалось или выглядело как незнакомое.

Аня вскочила и косолапя, ставя носки внутрь, торопливо подошла... Рябинин пристально смотрел на девушку, - глаза ее в тени орбит казались очень большими, на щеках виднелись розовые пятна от пальцев. Наклонившись, Аня ждала, и генерал с непостижимым интересом разглядывал ее, зная, что девушке предстоит жить, когда его уже не будет.

- Т-товарищ генерал? - спросила она.

Рябинин не ответил, и Аня увидела вдруг на его тускло блестевшем от обильного пота лице такое любопытство, что испугалась.