Хью Томас - Двойники. Правда о трупах в берлинском бункере.

Имеются свидетельства того, что не только генерал Уильям Донован, глава американской разведки, считал эти слухи достаточно серьезными и назначил поэтому собственное расследование, но и соперники Гитлера тоже вели поиски в этом направлении. Ирония судьбы заключается в том, что, когда шло расследование Донована, свое расследование вел и Генрих Гиммлер. По его поручению Готглоб Бергер собрал несколько первых донесений гестапо, которые в настоящее время наконец-то увидели свет. Эти донесения датированы 1935,1938,1941,1942,1943 и 1944-м годами, свидетельствуя о незатухающем интересе к этой проблеме в закулисной борьбе за власть в Третьем рейхе.

Таким образом, происхождение Гитлера приоткрывает один-единственный возможный источник беспокойства, влиявший на его поведение в молодости, — страх оказаться евреем. Страх этот был чисто прагматическим: быть евреем значило лишиться права заниматься политической деятельностью. Нет никаких свидетельств того, что Гитлер был еще каким-то иным образом травмирован антисемитизмом, и одно только это нельзя представлять в качестве объяснения характера Гитлера.

Мы можем заглянуть в личность Гитлера, основываясь на свидетельствах людей, знавших его на различных этапах его карьеры. Проблемы с этими свидетельствами заключаются в том, что они зачастую написаны задним числом и людьми, у которых имелись все основания выстраивать свои версии того, что происходило, с тем чтобы оправдать собственные поступки. Даже здравомыслящий министр вооружений Альберт Шпеер скрывает свои амбиции, ссылаясь на то, что над ним довлел магнетизм Гитлера. Он категорически, хотя и весьма неубедительно, отрицает, что фюрер не проявлял бы свой магнетизм столь успешно, если бы не обладал властью награждать, что становится совершенно очевидным из того, как подхалимничал сам Шпеер.

Тем не менее Шпеер дает непосредственное и очень важное описание того, насколько груба и недоразвита была повседневная речь Гитлера. Она была почти на уровне школьника. Незаконченные фразы, вспышки угроз почти всегда по одним и тем же поводам, использование одних и тех же выражений: «Я врежу ему», «Я с ним расправлюсь», « Я собственными руками всажу пулю ему в голову», «Я растопчу его», — таковы были обычные его словечки в адрес враждебных ему людей, но, надо полагать, что только задним числом Шпеер мог характеризовать такие чувства как «чрезмерные и лишенные смысла». Когда же дела шли хорошо, речь Гитлера характеризовалась словами и фразами, демонстрирующими его силу духа и решимость: «абсолютно», «непоколебимо», «железная настойчивость» и тому подобные выражения, которые всегда сопровождались резкими жестами.

Шпеер отмечал также, что Гитлер избегал обычных мирных разговоров. «Оглядываясь назад, я думаю, что это его черта заставляла большинство его знакомых чувствовать себя стесненно. Думаю, я понимал, что это странность, я знал, что он человек сверхъестественный, я просто не хотел признаваться себе в этом».

Свидетельства тех, кто знал Гитлера в начале его карьеры и чьи отзывы были записаны в те времена, к сожалению, тоже дают искаженную картину, ибо они были написаны и содержали критику в адрес Гитлера или впечатления о нем, когда их авторы разошлись с ним или пострадали от него. Тем не менее ранние свидетельства нацистов— соперников Гитлера Эрнста Рема и Отто Штрассера, а также самозваного руководителя отдела по общению с иностранной прессой Пуци Ханфштенгла остаются бесценными, тем более имея в виду скудость других критических оценок.

По воспоминаниям и Рема и Штрассера, Гитлер питал такое отвращение к критике, что убегал с любых совещаний, где хоть как-то оспаривалась его точка зрения. Примечательно, что Гитлер терпеть не мог встреч с промышленниками, которые отличались самоуверенностью, которую давали большие деньги, самоуверенностью, мешающей стремлению Г итлера быть главным действующим лицом на любой сцене. Штрассер утверждает, что это было результатом того, что Гитлеру не хватало апломба и уверенное! и в себе; он не терпел, когда оказывался не главным специалистом в вопросе, который обсуждался. Более того, он очень болезненно относился к своему скромному происхождению и к тому, что малообразован. Всю свою жизнь Гитлер поносил интеллектуалов, осуждая «чересчур образованных людей, набитых знаниями и интеллектом, но у которых отсутствует хоть один основной инстинкт».