Хью Томас - Двойники. Правда о трупах в берлинском бункере.

И в этом он стал настолько несговорчив, что его советники быстро научились не высовываться со своей эрудицией. Умственный уровень этих советников соответственно снижался. Они вынуждены были выслушивать обычные суждения Гитлера об этих «наілых негодяях, которые всегда знают все лучше всех», или еще более откровенное: «Интеллект вырос на почве аристократии и стал болезнью»

На Гитлера большее впечатление производили люди с умом, приносившим моментальную выгоду. В 20-х годах человек, обладавший таким талантом, произвел на Гитлера такое впечатление, что он стал брать у него уроки публичных выступлений. Человек этот, по фамилии Хануссен, был к тому же астрологом и предсказателем будущего, короче говоря, мошенником. По воспоминаниям Штрассера, Хануссен научил Гитлера тому, как важно театрально выглядеть на сцене политических собраний, чтобы добиться максимального эффекта. Хануссен отстаивал также идею пробуждения мистицизма, необходимого для овладения германской душой.

Взрослому человеку, тем более не немцу по национальности, трудно слушать записи «речей Гитлера», не изумляясь при этом тому, какой эффект эти речи производили на аудиторию тех лет. Фразы были построены, речи длинны, в них сплошные повторы, так что читать их очень трудно, и тем не менее они сильно воздействовали на немецких слушателей. Для скептически настроенного внешнего мира, где циничные репортеры сообщали об этом феномене в сжатых недоуменных фразах, подобное явление оставалось необъяснимым. Журнал «Ньюсуик» писал, что «женщины падают в обморок, когда он с побагровевшим от напряжения лицом наклоняется к аудитории». Журналистка Джэнет Фланнер отмечала: «Его красноречие заключалось в распущенном галстуке, прилипшей ко лбу челке, остекленевших глазах — он походил на загипнотизированного человека, выкрикивавшего свою речь в исступлении». Расположение людей на сцене, сосредоточенность, восприятие аудитории, стремившейся услышать то, что она жаждала услышать, готовой поддаться массовой истерии, в значительной мере объясняют этот феномен, но не совсем. Другим фактором являлась «отличимость» Гитлера. Промышленник и политик из Восточной Пруссии Герман Раушиинг писал: «Каждый, кто сталкивался с этим человеком лицом к лицу, обращал внимание на его рассеянный взгляд, пустой и холодный, глаза казались жесткими и смотрящими куда-то вдаль, каждый ощущал, что человек этот странный, ненормальный». Адъютант Герхард Болдт вспоминал за несколько месяцев до конца «непередаваемый, мерцающий его взгляд, который одновременно потрясал и выглядел совершенно неестественным». Даже сам Гитлер упоминал, что люди считали его ненормальным: «Они всегда говорили, что я безумен».

«Отличимость» была фактором, который имелся и у Муссолини, но в его случае это проявлялось в смехотворном позировании и напыщенности, в сочетании с театральным запрокидыванием головы, которое угрожало свернуть ему шею, но подчеркивало его любимый характерный атрибут — подбородок.

У Гитлера не было такого выдающегося вперед подбородка, и по сравнению с Муссолини он выглядел не столь комичным. Тем не менее кинохроника того времени демонстрирует его чудовищную, абсурдную поглощенность собой — вряд ли это было естественное поведение. Плечи всегда расправлены, грудь вперед, руки перед собой, кисти постоянно вращаются, вызывая представление о человеке, собирающемся взлететь. Многие его телодвижения выглядели смешными, напыщенными, неуместными. Частенько его походка и принимаемые позы напоминали одного из героев диснеевских мультфильмов. И тем не менее аудитории они нравились — их воспринимали как признак решительности. Однако у Гитлера бывали и моменты неуверенности — он начинал сомневаться, является ли в действительности такой великой фигурой. В кадрах ранней кинохроники и в более редких фильмах последних лет легко заметить эту неуверенность: неуверенные движения рук, вытянутые вперед ладони, как это обычно делают женщины, и взгляд, о котором говорил Раушнинг.

Этот взгляд вызывал у врачей чувство неловкости, поскольку, как отмечал Раушнинг, это был странный взгляд — не взгляд нормального человека. Необычность этого взгляда становилась особенно очевидной, по словам Шпеера, когда Гитлер нападал на кого-то. Шпеер отмечал также, что речь Гитлера страдала недостатками, и Шпеер считал, что это выдает степень неуверенности Гитлера в себе: «Гитлер часто повторял одну и ту же фразу три или четыре раза, то и дело обрывая себя и возвращаясь к начатому в одних и тех же словах, особенно когда он сердился или был в дурном настроении». Тем не менее: