Янош Бачо - Нацизм. От триумфа до эшафота

ГЕСС: Могу заметить, что это нужно воспринимать не в качестве угрозы, а как выражение моего собственного мнения.

ЛОРД САЙМОН: Да, я вижу.

(Здесь британский лорд-канцлер встает с места и уходит.)»

Этим заканчиваются переговоры.

Начиная с этого момента Рудольф Гесс считается живым трупом, политическим мертвецом. Наглость его выступления, его хаотические идеи и потрясающая политическая неосведомленность делают в глазах британского правительства невозможными всякие дальнейшие переговоры. Но, естественно, не только эти факты содействуют тому, что англичане отклоняют домогательства «посланца мира». Если Гитлер хочет, думают они, напасть на Советский Союз и этим ввязаться в войну на два фронта, пусть это делает. Пусть перемалывают друг друга. Англия и ее союзники охотно возьмут на себя роль смеющейся третьей стороны…

Начиная с того момента, как союзные державы в конце войны привезли Рудольфа Гесса в тюрьму Нюрнбергского Международного Трибунала, чтобы привлечь его к ответственности вместе с его друзьями как главного военного преступника, прежний апостол мира «потерял память». «Это правда или обыкновенная симуляция?» Этот вопрос несколько месяцев занимает в Нюрнберге десятки психиатров, юристов и невропатологов союзников.

Поведение Гесса принимает все более странные формы. Обеды и ужины он ест, сидя на полу камеры, и когда его спрашивают о причине этого, он отвечает: «Так удобнее всего». Немец-военнопленный Герман Витткамп, который в нюрнбергской тюрьме выполнял роль домашнего парикмахера и который основательно мог наблюдать своих клиентов, отозвался о нем так: «По моему мнению, он не был сумасшедшим, но и не был абсолютно нормальным. Его сосед по камере Герман Геринг часто спрашивал меня: «Что делает сумасшедший?» Других слов о Гессе от Геринга я никогда не слышал. Со своими собратьями по заключению у Гесса, вероятно, не было никакой связи. Тогда они еще все вместе участвовали в дневной прогулке во дворе тюрьмы. Однако Гесс до самого конца гулял один, он не участвовал в общем разговоре. На всех четырех стенах своей камеры и на входной двери он написал: «Сохранить спокойствие!» Это можно было прочитать и на столе его камеры. А фотографии близких в камере отсутствовали, хотя камеры других заключенных были заполнены семейными фотографиями.

Его постоянно преследовала навязчивая идея, что его хотят отравить. Он принимал хлеб у разносящего пищу персонала только тогда, если корзину с хлебом подносили к окошку камеры и он сам выбирал, какой кусочек хлеба взять.

Выражение его лица постоянно колебалось между угрюмым и разгневанно фанатичным. Однажды ему устроили очную ставку с двумя его бывшими секретарями, но он равнодушно стоял рядом с ними и не обращал на них никакого внимания. «Г-н Гесс, — обратились к нему тюремные чиновники, — молодые дамы — ваши бывшие секретари! Вы не хотите с ними поговорить?» После долгих колебаний он наконец повертывается к ним, подает им руку и сдержанно произносит: «Если я когда-нибудь снова буду большим человеком, то я снова возьму вас»».

По мнению американского судебного психиатра Дугласа М. Келли, в узком кругу нацистских руководителей Гесса не принимали всерьез уже в то время, когда он был «заместителем фюрера». В подтверждение этого он рассказывает случай, который произошел непосредственно после начала войны. Гитлер — на случай своей гибели — назначил порядок наследования в кресле фюрера. Непосредственным своим преемником он сделал Геринга. Если с Герингом что-нибудь случится, говорил он, тогда следует Гесс. «Что касается меня, — рассказывал Геринг психиатру, — я чувствовал себя очень польщенным, хотя случилось то, чего я и ожидал. Но меня обозлило, что Гитлер сделал моим преемником этого сопляка, этого Гесса. Я сказал это Гитлеру и вызвал этим основательную сцену. «Да, Герман, — ответил фюрер, — но у вас должна быть голова! Гесс всегда был лояльным и хорошо работал. Я должен был учесть это, когда довел это до сведения общественности. Но если когда-нибудь вы будете фюрером империи, ну-с, тогда вы сможете попросту выбросить Гесса и назначить преемника по собственному усмотрению».

Все эти слухи и мнения, о которых также осведомлены компетентные органы союзных держав, делают загадку Гесса еще более таинственной и побуждают Международный Трибунал распорядиться об обстоятельной проверке вменяемости и душевного состояния Гесса Эту задачу поручили комиссии из наиболее известных английских, американских, французских и советских профессоров медицины.