Игорь Овсяный - 1939 - последние недели мира.

«Какое право имеет Англия вмешиваться в вопросы, затрагивающие жизненные права Германии? Третий рейх, – угрожающе предупредил Гитлер, – не намерен бесконечно терпеть запугивания и политику „окружения“. В конце, однако, содержались обычные „миролюбивые“ заверения о том, что Германия не намерена нападать на кого-либо. И посему съезд нацистской партии, намечавшийся на сентябрь, был объявлен „съездом мира“. Наглые разглагольствования о „праве“ рейха на „жизненное пространство“ на востоке Европы сопровождались демагогическими заявлениями, явно рассчитанными на использование антисоветских настроений наиболее влиятельных буржуазных кругов на Западе.

Что касается подлинных намерений Гитлера, то о них свидетельствует представленная на Нюрнбергском процессе «Директива о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939– 1940 гг.», утвержденная им 11 апреля 1939 г. Ее основу составлял «Белый план» – план агрессии против Польши. «Задачей вермахта, – говорится в документе, – является уничтожение польских вооруженных сил. В этих целях должно быть рассчитано и подготовлено внезапное нападение». Директива предписывала вести подготовку с таким расчетом, чтобы операция «могла быть осуществлена в любой момент начиная с 1 сентября 1939 г.». Так была установлена дата, ставшая началом одной из величайших трагедий в истории человечества.

За «успехами» Гитлера с завистью наблюдал итальянский диктатор. Не близится ли время, размышлял он, вернуть Италии «наследие Древнего Рима»?

Появление Муссолини на политической сцене было связано, как известно, с революционным кризисом, возникшим в Италии в 1919—1920 гг. Огромное воздействие на размах событий в стране оказал героический пример российского пролетариата, свергнувшего царизм. «Сделать так, как в России!» – эта мечта захватила широчайшие слои трудящихся. Но она смертельно напугала итальянскую буржуазию. Ее взгляды с надеждой обратились на главаря фашистских банд, избивавших революционных рабочих. «Ваше величество, – обратился в те дни один из крупных туринских промышленников к королю Виктору-Эммануилу III. – Этот человек достаточно груб и жесток, чтобы навести порядок в Италии. Почему бы нам не поддержать его, за неимением лучшего?»

Установление в 1922 г. фашистского режима дало возможность крупному капиталу, потопив в крови рабочее движение, полностью подчинить внутреннюю и внешнюю политику страны своим экспансионистским целям. Глубоко разочарованная итогами дележа добычи после первой мировой войны, итальянская буржуазия жаждала переиграть войну и добиться нового передела мира в свою пользу.

«Достижения» Муссолини, обеспечившего в Италии «классовый мир» с помощью головорезов в черных рубашках, вызвали живой интерес в мире капитала. В лице «дуче» аристократы и «боссы» большого бизнеса хотели приобрести сторожевого пса для охраны угодных им социальных порядков. Следовало только подкормить его, соответствующим образом «воспитать» и в нужную минуту спустить с цепи.

В Рим потянулись многочисленные паломники – банкиры и политики, писатели и социологи. Среди новых друзей «дуче» в первые годы особенно выделялся Остин Чемберлен, министр иностранных дел в кабинете Болдуина. Ограниченный, упрямый и пылавший неистребимой ненавистью к Советскому Союзу, старший брат будущего английского премьера Невиля Чемберлена, Остин стал политической «гувернанткой» Муссолини. Во время длительных прогулок на яхте наедине со стихиями, пересыпая свои речи дешевой лестью, он твердой рукой, одеревеневшей в попытке удержать время, обучал «дуче», как следует держать руль в мировой политике. Ближайшим результатом прогулок стало вовлечение Италии в антисоветский Локарнский пакт. [34] Договор подписан в 1925 г. Англией, Францией, Бельгией, Германией и Италией. Его главной целью было вовлечение Германии в антисоветский фронт,

Помогая Муссолини подняться на пьедестал, подставил свое плечо и У. Черчилль, посетивший Рим в начале 1927 г. Обстоятельства встречи, правда, выглядели несколько иначе, нежели он рассчитывал. Охрана у дверей кабинета главы правительства попросила высокопоставленного гостя бросить сигару. К удивлению сопровождавшего его личного телохранителя детектива Томпсона, потомок герцогов Мальборо покорно подчинился. Войдя в кабинет, Черчилль был неприятно удивлен: сидевший за столом «дуче» и не подумал подняться ему навстречу.