Сергей Григорьев - Оптический глаз

Было это так примерно за неделю до штурма. Кутузов-то молод был, говорю, горяч. Возликовал: ну-ка, всамделе комендант! Уж ему не терпится, и начал приставать к Суворову: "Давай да давай скорее штурмовать". Хочется ему поскорее стать комендантом. Скажи, подумай: честь великая!

"Погоди, Миша, - отвечает Суворов, - надо все приготовить. Взять Измаил - не горшок каши съесть!" Кутузов пылит: "А я, говорит, о большой заклад побьюсь, что и горшок каши съем скорее, чем вы, ваше сиятельство!" Суворов усмехнулся: "Изволь, Миша, поспорим. На что?" - "На тысячу рублей! Кто скорее горшок каши съест, тому все деньги". Сварил им повар Суворова, Фомка Кривой, по горшку каши. Одинаковые, как быть, трехвершковые горшки. Сели они за стол вдвоем. На столе по тарелке и по ложке. Кутузов схватил ложку в кулак - весь пылает, каши ждет. Не тысяча рублей ему мила, а Суворова желательно переспорить. Поставил Фомка Кривой перед ними по равному горшку горячей каши, прямо из печи. Кутузов придвинул горшок и давай хватать кашу ложкой прямо из горшка. А каша ух до чего же горяча! Отдувается Кутузов. Из левого глаза слеза показалась! Язык обжег. А Суворов каши полную тарелку наложил. От каши - пар столбом. Суворов посмеивается, глядя, как его ученик жгучую кашу уминает, со щеки на щеку переваливает, дует... Сам-то он взял ложку и давай кашу легонько с краев снимать, где остыло. Еще и половины горшка Кутузов каши не съел, а у Суворова чистая тарелка. Взял Суворов из шляпы две тысячи рублей, положил в карман и говорит: "Это тебе, Миша, урок. Хоть по моей "Науке побеждать" быстрота - великое дело, но быстрота - одно, а торопливость - другое: проворство нужно блох ловить, а не с неприятелем биться. Ежели видишь неприятеля в пылу, дай ему остыть, выложи его на тарелку. Дай ему первый пыл истратить - сначала его по краям снимай. А остынет - кушай полной ложкой на доброе здоровье. Так тебе и Измаил: мало, что каша готова, надо к ней притрафиться!"

Кутузов понял урок и не стал больше Суворова торопить.

В свой срок мы и взяли Измаил штурмом...

Клычков замолчал, зажег трубочку и пустил табачный дым через ноздри. Слушатели в задумчивости ждали, что еще им скажет суворовский солдат.

- Вот и теперь то же надо сказать, - прибавил Клычков. - Горяча еще французская каша. Армия отходит. Мы французскую кашу пока что с краев брали, а потом начнем есть полной ложкой, до последней крупинки. Ни порошинки не оставим!.. Так ли я сказал, товарищи? - обратился Клычков, взглянув на Федюхина и Пустякова.

Федюхин ответил:

- Точно так, камрад.

А Пустяков молча моргнул, соглашаясь и продолжая глядеть в огонь...

- Стало быть, горяча еще каша, ежели и Кутузов велит отходить, заметил взводный Иванов.

- Горяча, нет ли, ему известно, - заговорил седобородый Федюхин. - Я так полагаю, товарищи, что вот он приехал посмотреть на свою армию - не обожглась ли на бонапартовой каше. Глаз у него зоркий, хоть и не быстрый. Видит - нет, не обожглась. Ложки держат ребята наготове. Аппетит нагуляли - под ложечкой сосет. Значит, ели кашу правильно, как Суворов его учил.

- Так чего же отходить-то опять? - спросил один из молодых самогитцев. - "Бери чашки, бери ложки - иди кашицу хлебать", - пропел он на манер вечерней зори.

- Видать, ты покушать охотник, а мало еще каши ел, - наставительно сказал Федюхин. - Как тебя звать-то, богатырь?

- Девушки Ванюшкой кличут...

- Так вот, Ванюша, для большого сражения надо изготовиться, поле найти. С похода прямо в бой идти нельзя. Надо в боевое положение стать. Обозы в сторонку убрать, чтобы не мешали, артиллерию расставить. Ежели светлейший изволит приказать отступление - значит, он уже присмотрел позицию для боя.

- Он хитрый! Он все видит! - опять повторил, улыбаясь огню, Пустяков.

А Клычков уверенно кивнул: наверное, мол, присмотрел!

- Дивное дело! - задумчиво проговорил пожилой солдат из караула. - С одним глазом человек, а все может предусмотреть...

- Как это "с одним глазом"? - удивился Ванюша.

- Верно! - подтвердил Клычков. - У него правый глаз стеклянный, произведение аглицкого мастерства.

- Да как же, дядюшка, он с одним глазом достиг таких степеней? Ведь кривых-то и в солдаты не берут! - допытывался Ванюша.

- То-то вот ты ныне смотрел на Кутузова.

- Глаза проглядел, дядюшка...

- Истинно так! - усмехнулся Федюхин, расчесывая левой рукой седую бороду. - Глаза свои проглядел, а то, что у Кутузова глаз особенный, не приметил...

- Волшебный глаз! - словно во сне пробормотал Пустяков.