Сергей Григорьев - Сомбреро

Уже выкатывали якорь, когда к "Проворному" подошла лодка под красным парусом. Испанцы были опять в расшитых куртках и широкополых шляпах. Фалалей, стоя на борту лодки, махал шапкой и кричал отчаянно:

- Братцы! Братцы! Погодите!

Командир позволил лодке причалить к правому почетному трапу: он был, пожалуй, больше всех рад возвращению Фалалея.

На палубу фрегата поднялся командир испанцев, а за ним, понуро, Фалалей. Встречал их Сашенька Беляев. А за ним стоял, усмехаясь, боцман Чепурной и, нащупывая в кармане брюк новый линек, приговаривал:

- Теперь уж нет! Не для проформы! Теперь уж не для проформы! Я тебя! Я тебя!

Задержав руку Беляева в своей, испанец сказал по-английски:

- Не наказывайте мальчика. Это бравый парень. Он хотел сразиться за свободу!

Мичман ответил пылко:

- Благодарю вас, синьор! Это он успеет сделать дома.

Испанец снял шляпу и поклонился. Он спустился в лодку. Лодка отчалила. Матросы на "Проворном" побежали по вантам. Упали и распустились паруса. Якорь выдернули, как репку. Паруса наполнились ветром. Фрегат развернулся и, рассекая волны, двинулся. С борта грохнули пушки, салютуя британскому флагу. Крепость отвечала равным числом выстрелов.

"Проворный" вышел из бухты в открытое море.

Офицеры после спуска флага пригласили капитан-лейтенанта Козина в кают-компанию.

Обычай флота таков: никто из офицеров не имеет входа в каюту командира без приглашения, но и командир может войти в кают-компанию только будучи приглашенным.

Предстояло обсудить поступок Фалалея. Мичман Беляев успел допросить Фалалея и теперь рассказал в кают-компании, как все случилось.

Фалалей в тот день, когда купил себе сомбреро, не мог долго заснуть после наказания и прислушивался к тому, что делалось на корабле и за его бортом. Ему послышалось, что на второй палубе открывают левый бортовой люк. Натянув брюки, Фалалей прокрался туда и увидел, что люк и точно открыт, а за бортом стоит пришвартованная лодка. Фонаря не было. Кто-то из матросов "Проворного" тихо переговаривался с людьми в лодке на матросском языке.

- Чего это они, дяденька? - спросил Фалалей потихоньку.

- Молчи! Шляпу тебе привезли! - и сунул шляпу в руки Фалалея.

Фалалей обрадовался, вернулся в кубрик, повесил шляпу на коечный крюк и вдруг решил убежать. Захватил флейту и сумку, прокрался снова на вторую палубу и хотел попроситься, чтобы его взяли в лодку. Тут вахтенный сверху окрикнул лодку, подозревая что-то неладное. Она отчалила. Фалалей спрыгнул в лодку, и люк тихо за ним закрылся.

- "Зачем ты убежал? - спросил я Фалалея, - продолжал Беляев свой доклад. - Тебе обидно было за порку?" - "Обидно, само собой. Да, главное, хотелось еще раз в Испании побыть, а на берег после того меня больше бы не взяли..." Вот и все, Николай Алексеич. Мы позвали вас сюда просить, чтобы малютку не наказывали. Все дело кончилось пустяками.

- Что же это такое, господа?! - гневно воскликнул Козин. - Это, по-твоему, Сашенька, пустяки? Будем говорить как родные. Это пустяки? Люди открывают в ночную вахту люк. К кораблю подходит лодка. Зачем? Мичман Бодиско, я спрашиваю вас как вахтенного начальника: вы видели, что к борту подошла лодка?

- Видеть было нельзя: ночь - чернее чернил. Лодки все время юлили вокруг нас. Я несколько раз окрикивал и приказывал вахтенным смотреть зорче.

- Вы должны были слышать, если не видали.

- Не слышал, каюсь. Я был очень утомлен, Николай Алексеич...

- Да, да, господа! Вы тогда были очень, очень утомлены! Надо допросить флейтщика - быть может, он опознает тех из наших людей, кои тогда открыли люк.

- Малютка не сделает этого ни за что, если б даже он узнал тогда людей, - уверенно ответил Беляев.

- Надо осмотреть корабль. Возможно, что мы взяли на борт контрабанду. Фалалей-то видел - грузили что-нибудь на корабль из лодки?

- Только шляпу, Николай Алексеич.

Молодежь рассмеялась. Старший летами артиллерийский офицер сказал серьезно:

- Я уверен, что к нам ничего не грузили, но кое-что выгрузили. Бомбардир Одинцов доложил мне, что у нас не хватает двух бочонков пороха.

Козин вскочил с места:

- Что? Что вы, дорогой мой! Замолчите!

Артиллерист спокойно курил и ответил, разведя руками:

- Да, очень жаль, но это так.

- Они лазили ночью в крюйт-камеру?* И вы допустили это! Вы пойдете под суд, сударь мой!

_______________

* К р ю й т-к а м е р а - помещение на корабле для хранения

пороха и снарядов.

- Если под суд, то вместе с вами, капитан-лейтенант. Но будьте покойны: на крюйт-камере никто замков не ломал. Бочонки были приготовлены для снаряжения холостых картузов. Очень уж мы часто салютуем, Николай Алексеич!