Александр Торопцев - Двенадцать подвигов России

Конечно же, в том могучем урагане был и живительный смысл. В некоторых странах ордынцы, если так можно сказать, взрыхлили почву, омолодили стареющие нации, влили в них свежую степную кровь. Об этом с гордостью говорят сами ордынцы. Вы, мол, погрязли во внутренних дрязгах, в распре, а мы помогли вам излечить болезнь хирургическим путем. Очень «добрые» врачи сокрушили великолепие таких городов, как Киев, Владимир, Паган в Индокитае, Хорезм в Средней Азии и так далее. Да, Киевская Русь, например, нуждалась в мудром врачевателе, но только не в степном волке, быстро дичающем от победы к победе.

Если подсчитать все разрушенное и уничтоженное ордынцами на территории только Древнего русского государства в первые десятилетия после нашествия Батыя, то можно представить, какой ущерб нанесли они всей мировой цивилизации. После таких опустошительных погромов многие народы часто напрочь забывали о творениях предков, рвалась преемственность поколений, погибали великолепные сады мировой цивилизации, целые народы.

Знаменитый византийский художник Феофан родился в тридцатые годы XIV столетия, когда мало кто из иностранцев, возвращавшихся из Восточной Европы в Византию, мог предположить, что Древнерусское государство способно восстановить былую мощь, былое великолепие, сохранить все прекрасное, что содеяли русские люди в IX–XIII веках. Заезжие купцы и редкие гости думали о том, как бы получить от поверженного народа побольше прибыли, и редко кто из них обращал внимание на беды и печали русских людей.

Однако к середине XIV века положение на Руси стало медленно меняться. А уже в начале второй половины этого столетия появились во многих княжествах новые города, окруженные крепостными стенами, монастыри, каменные храмы, сохранившие архитектурные традиции прошлых столетий. И этот факт не мог не обратить на себя внимание мудрых людей. Русь возрождалась! Казалось, у русских людей, бояр да князей не было ни физических, ни моральных, ни материальных ресурсов для строительства храмов, основания городов. Но они строили храмы, они основывали города! Как это удавалось данникам Золотой Орды? Что это были за упрямцы, тяготеющие к прекрасному, к духовному единению русского народа, единению, выражаемому повсеместным возведением православных храмов?!

В середине 70-х годов Феофан понял что ему придется покинуть родину, Византию, Константинополь.

Родина! Совсем недавно роскошная Византийская держава покатилась во второй половине XIV века к пропасти, к гибели. Гнетущая атмосфера упадка чувствовалась во всех сферах жизни, особенно в искусстве. Феофан с каждым годом все острее чувствовал давление столпов церкви, мешавших ему работать. Очень трудно творить любое произведение, когда за спиной стоит «начальник» и указывает, как и что делать.

Многие художники, мыслители, мастера-строители покидали Византию и уезжали на Апеннинский полуостров. Там расцветало во всей красе искусство. Там жизнь бурлила. Еще в 1240 году во Флоренции родился Джованни Чимабуэ, с которого берет начало могучее движение творческого духа, получившее название Ренессанс или Возрождение. Учеником Чимабуэ был великий художник Джотто (1266–1321). Его великим современником был поэт-гуманист Данте (1265–1321). В XIV веке работал Петрарка. Многие византийские художники и ученые, перебравшись на родину Джотто, Данте, Петрарки, приняли идеи гуманистов и реализовались в их творческом пространстве. Здесь византийского художника и «философа зело хитрого», как назовёт Феофана чуть позже знаменитый русский писатель Епифаний Премудрый, оценили бы по достоинству, здесь его талант расцвел бы пышным цветом.

Но Феофан не поехал в Италию. Он отправился в страну Русь. Почему он сделал это?

Потому что Феофана манило другое Возрождение — русское. От купцов и служителей православной церкви, прибывавших из Восточной Европы в Константинополь, он мог узнать о том, что в Новгороде в 1292 году была построена первая после долгого перерыва каменная церковь. Мудрый человек мог понять, что русский народ, данник ордынский, преодолел тяжелейший период, вызванный опустошительными походами ордынцев, и стал возводить на истерзанной земле храмы, основывать монастыри, строить прекрасные города.

Феофан приехал в Восточную Европу в тот момент, когда до Куликовской битвы оставалось несколько лет. Такие крупные, эпохальные события не происходят сами по себе, вдруг. Они являются логическим завершением целой цепочки событий. Феофан, мудрый человек, еще в Византии, по рассказам очевидцев, наверняка почувствовал, какое напряженное время переживают русские люди, сильные люди, удивительные люди! В религиозном отношении Русь была зависима от Византии. В экономическом и политическом отношении — от Золотой Орды. Территория русских княжеств была крепко сжата с юго-востока и северо-запада жесткими тисками ордынских ханов, литовско-польских королей и скандинавских конунгов. На Руси не прекращалась распря. Казалось бы, какие храмы, монастыри, города — выжить бы! Но — нет. Русские выжили, и теперь они устремились к высотам духа. Разве это не могло взволновать великого художника, мечтающего о свободном полете мысли в напряженной, напряжённейшей «атмосфере»?