Петр Губанов - Путь в Колу

Двое писцов с раннего утра уже находились здесь. Один, длинноволосый и козлобородый, чинил перья, а другой - постарше годами - писал что-то, осторожно выводя на бумаге ровные буквы. При виде подьячего оба встали и, отвеся низкий поклон, проговорили:

- Доброго здоровьица, Иван Парфентьевич!

- Здорово и тебе тоже! - пробурчал в ответ Махонин и сбросил с плеча лисью шубу.

Со всех сторон везут в Колу оленьи шкуры, соболей, горностаев, красную рыбу, мамонтов бивень. Дабы не оскуднела казна, всему ведется здесь строгий учет. Не зря же писцам и подьячему платит жалованье воевода.

Много всякого пушного товару увозят иноземцы на своих судах в заморские страны. А еще больше отправляет Махонин в Москву по санному пути. И над податными и над писцами приходится присматривать Ивану Парфентьевичу Махонину. Допустил недогляд - и уже нету порядка в торговом деле: пропадают невесть где заморские сукна, серебряная посуда да разные приправы к еде боярской, что из теплых краев, называемых Страной пряностей, в Русь доставляют.

Многие заботы не оставляют ни днем ни ночью подьячего. Но больше всего Ивана Парфентьевича тревожит мысль: куда подевался податный Савва Лажиев? Еще до введенья отправил его подьячий в Лопскую землю за данью. И вот уже сретенье позади, а сборщиков податей с двадцатью оленями, впряженными в грузовые нарты, все нет. Куда подевался Савва-карелянин с острожными людишками? Может, замерзли в пути? Морозы-то вон они какие! Будто пушки палят, когда бревна сруба лопаются! А коли замело их снегом, вместе с оленями и всей мягкой рухлядью, когда назад, в Колу, возвращались? И такое случалось.

Пока не вернется Савва-карелянин да не прибудут сборщики государственных податей из далекой Югры, отправлять пушной обоз на Москву несподручно. Из того, что лежит в лабазах, много мягкой рухляди погрузить надобно на аглицкое судно, что уже с самой осени пребывает в Коле. Уже и восвояси пора бы ему убраться. Ан нет, не уходит! Все что-то прикидывает капитан-коммодор Виллоби. Не скажешь, чтобы скандалист был либо по пьяному делу горазд. Уважаемый господин! Зато матросы с аглицкого судна озорничать стали: посадских девок да вдов обижают!

Невеселые мысли не покидали подьячего, ему не мешал ни скрип перьев занятых своим делом писцов, ни треск горящих поленьев в печи.

- Сколько значится на сей день пушнины в лабазах? - неожиданно поднял голову Махонин.

- Песцов - две тыщи шестьсот двадцать семь, соболей - одна тыща триста восемь, горностаев - пятьсот одиннадцать, - ответил козлобородый писец.

- Маловато, - протяжно вздохнул подьячий. - Совсем худо...

- Сукон и прочих товаров сколько - изволите выслушать? - вежливо осведомился степенный писец.

- Нет в этом нужды.

Мысли Ивана Парфентьевича опять вернулись к сборщикам податей. Где затерялись?

Тихие да смирные лопины всякий раз исправно платили дань. Если бы не случилось чего-либо, то Савва Лажиев непременно был уже в Коле. Надобно воеводу уведомить да просить его стрелецких людей послать на розыски.

3

Кольский воевода Алексей Петрович Толстой и аглицкой земли капитан-коммодор сэр Джемс Виллоби сидели за столом друг против друга и играли в шахматы. В приказной избе было жарко и дымно, пахло свечным нагаром, сажей и табаком. Передвигая фигуры на шахматной доске, сэр Джемс Виллоби не вынимал изо рта дымящую трубку. Из-под рыжего парика у коммодора стекали на обветренный лоб крупные капли пота. На кончике носа и бритых щеках пунцовели неровные пятна. Игра выходила вничью. На шахматной доске было всего несколько фигур. Короли давно покинули свои позиции и стояли один против другого, не питая никакой враждебности. Игроки утратили первоначальный интерес; азарт постепенно пропал.

- Ни-чья, - по-русски, но с заметным акцентом объявил Джемс Виллоби.

- Как в прошлый раз, - заметил Алексей Петрович.

- Вы играете пре-вос-ходно! - похвалил коммодор.

- Спасибо, сэр Виллоби! - польщенный похвалой, широко улыбнулся Толстой.

Мысли игроков уже были далеко от только что законченной партии! Горкой лежали на столе фигурки, вырезанные местным косторезом из кости мамонта.

- Русия вступила в пору смуты и бедствий, - молвил Джемс Виллоби, как бы продолжая прерванную беседу. - Его величество король Иаков, отправляя меня в сей вояж, просил передать, что Англия готова помочь соседу...

- Надобны нам пушки и ядра, кованое железо для сабель и свинец для пуль, - подхватил воевода. - Оружие на ворогов, что Русь разоряют, надобно нам до весны в Колу доставить, чтобы по санному пути на Москву везти.