Владимир Бирюк - Секретные операции ХХ века - Из истории спецслужб

Отдав приказание командующему авиацией ВМФ маршалу авиации С. Жаворонкову немедленно вылететь в Крым и заняться подготовкой аэродрома, Кузнецов, решив в Москве непредвиденно возникшие вопросы, последовал вскоре за ним.

Подготовку и работу конференции окружала непроницаемая стена секретности. Место ее проведения держалось в глубокой тайне. В отличие от других межсоюзнических совещаний, на информацию о ней был наложен полный запрет. Ни один корреспондент не был допущен в Ялту. О состоявшемся историческом событии мировая общественность узнала лишь из официального коммюнике.

Несмотря на принятые крутые меры, утечка сведений, пусть даже в виде намека, все же, как выяснилось в ходе конференции, существовала, что позволило немецкой разведывательной службе внедрить своего агента среди жителей Ялты.

До разговора в Кремле отдел контрразведки СМЕРШ Черноморского флота приступил к осуществлению оперативных мероприятий в Крыму. Получил задание и лейтенант контрразведки Николай Дорофеев, прикомандированный ко 2-му дивизиону малых «охотников» главной военно-морской базы — Севастополя.

Ему поручили усилить наблюдение за некоей Лидой, проживавшей в Ялте, у которой во время оккупации имелось немало поклонников среди немцев и их приспешников. Было известно, что особым расположением эта привлекательная женщина пользовалась у преподавателя радиодела немецкой разведшколы Максимова. Решили до поры до времени Лиду не трогать.

Память Дорофеева высветила фамилию Максимец. Ведь что-то похожее уже было. «Максимец — Максимов, Максимов — Максимец», — варьировал в уме лейтенант. И наконец явственно вспомнился 1942 г., когда он проиграл поединок с хитрым и коварным врагом…

Войска Манштейна предпринимали яростные атаки для овладения Севастополем. «Пятой колонны» на флоте и среди защитников города враг не имел. В порядке оказания помощи абверу 11-й армии разведцентр «Валли», находившийся в местечке Сулеювек под Варшавой, направил ему несколько опытных агентов. Один из них имел прозвище Гриша. Зондерфюрер Фаулидис, известный под псевдонимом Локкарт, внимательно ознакомился с материалами, присланными из «Валли».

— Гришей тебя нарекли в разведшколе? — спросил Фаулидис.

— Так точно!

— Хорошо. Ну, а теперь расскажи подробно, как ты попал в разведшколу.

И Гриша начал рассказывать.

…В 1930 г. в одном из сел близ Тамбова был раскулачен владелец мельницы Егор Хлюпин. На севере, куда он был выслан вместе с малолетним сыном Дмитрием, они обосновались в поселке лесорубов. Отец зарабатывал неплохо. Жили сытно.

Но вы сами понимаете, жизнь-то была не та, к которой привыкли. Отец был богатым хозяином, а стал никем.

— Понимаю, понимаю, — сочувственно поддакивал Локкарт, — этого ни забыть, ни простить нельзя.

— Когда мне исполнилось шестнадцать лет, отец взял с меня клятву, что я отомщу большевикам. С тех пор я ждал своего часа, готовился к нему и вот теперь…

Убедившись в том, что ему прислали «доброкачественный материал», Локкарт заставил Гришу тщательно изучить местные условия и план города Севастополя.

Утром 24 апреля 1942 г. незадолго до рассвета с поста СНиС на Северной стороне была замечена шлюпка. Вскоре ее с бреющего полета дважды обстрелял немецкий истребитель Ме-109.

Сигнальщик доложил командиру поста:

— Товарищ старшина, со шлюпки семафорят: «Просим помощи. Бежали из плена. Есть раненый».

— Добро. Продолжать наблюдение. Я доложу по команде.

Лейтенант Дорофеев, получив приказание разобраться в случившемся, через несколько минут вышел из Карантинной бухты на малом «охотнике». Вскоре шлюпку взяли на буксир, раненого пересадили на катер, оказав ему первую помощь. Дорофеева в показаниях задержанных насторожили два обстоятельства. Во-первых, легкость, с какой группа сумела преодолеть охраняемую немцами зону, выйти к берегу и овладеть шлюпкой, да еще с исправными веслами. Во-вторых, все опрошенные беглецы в один голос отмечали главенствующую роль в организации побега краснофлотца Максимца, который беспрепятственно вывел их к шлюпке. «Конечно, бывают дерзкие побеги, — размышлял лейтенант, — но поверить в это что-то не лежит душа. Слишком все гладко». Интуиция чекиста не позволяла Дорофееву считать проверку законченной. Особенное внимание он уделил Максимцу, который настойчиво просил использовать его как радиста. После доклада начальству о своих сомнениях Дорофеев установил за Максимцом негласное наблюдение.