Иса Гусейнов: Судный день

- Мир стоит на Каф-нуне (Каф-нун - буквы алфавита "К" и "Н", из сочетания которыл образуется божье слово "Кои" - "Быть сему" - ред.). Наш долг повелевает нам почитать и оказывать содействие людям Слова и Разума, а стало быть, и шейха Фазлуллаха... Все сотворил единый бог- и добро, и зло, и чистое, и поганое, и кошек, и собак, и воронье, и прочих стервятников. Если Фазлуллах и в этих тварях видит признаки бога, значит, его глаз зорче нашего.

Зная долготерпение своего шаха и истинно царственный его вкус к словопрениям, участники меджлиса ждали теперь, что он обратит свои взоры на шейха Азама, который один мог достойно и со знанием дела опровергнуть логичное, хоть и краткое, выступление гаджи Нейматуллаха. Но едва последний закончил свою речь, как Ибрагим поднялся с трона. "Шейх Фазлуллах - враг нашего врага. Если даже учение его - ересь, сам он нужен нам", - сказал он, и на этом меджлис завершился.

Всего год прошел со времени заключения договора с эмиром Тимуром, благодаря чему в Ширване, знаменитом своими шелками и прочими богатствами и постоянно из-за них терпевшем грабительские набеги ближних и дальних правителей, наступили наконец мир и благоденствие. Участники высокого меджлиса, как и все ширванские вельможи, еще жили торжеством благословенного дня заключения договора, вследствие которого по дорогам беспрепятственно ходили верблюжьи караваны, доставляя из червоводен, раскиданных во множестве в Аране вдоль Куры, а также среди тутовников меж Шемахой и Маразами, в городские шелкопрядильни драгоценные коконы, ценившиеся на вес золота, зная, что их караванам не угрожают отныне разбойничьи набеги, .и считая тимуридов, сновавших по дорогам, не врагами, а друзьями и защитниками, эмира же Тимура и его наследника Миран-щаха - крепостью и щитом Ширвана, благословенного островка, счастливо уцелевшего в залитом кровью мире.

Во всех мечетях в праздничные дни читали хутбу - благословение эмиру Тимуру; в будни же называли в пятикратном намазе имя его среди святых имен, и все разговоры при дворе - как частные, так и официальные - начинались здравицей в честь могущественного союзника и покровителя. Вельможи не подозревали о враждебном отношении Мираншаха к Ибрагиму, равно как и о далеко идущих замыслах Ибрагима, и, протестуя против еретического учения Фазлуллаха, никак не полагали, что носители его, трактующие о таких умозрительных и отвлеченных предметах, как вселенная человек, бог, явятся самыми что ни на есть действительным врагами эмира Тимура. Никто из них, кроме разве что принца Гёвхаршаха, не понял смысла слов Ибрагима о "враге наших врагов", и никто, понятное дело, не связал их с Тимуром. Вот почему меджлис окончился в пользу хуруфитов, и Фазлуллах, получив резиденцию в Баку, обосновался там.

В течение семи лет, прошедших с того меджлиса, как ни ширилось царство Тимура, обретая все новую мощь, и как ни гремело имя эмира самаркандского, заслужившего славу несокрушимого завоевателя, повсюду, где ступала нога дервишей Фазла, сотни тысяч людей выходили из повиновения и становились батинитами; многие же укрывались в неприступных горах в ожиданий дня Фазла, когда в городских общинах аснафа выступят батиниты, а горы и скалы обрушатся на тимуридов. Это-то и нужно было Ибрагиму. По его мысли, шейх Фазлуллах уже сделал свое дело, продолжить следовало не ему. Пришедши семь лет тому назад в Ширван обыкновенным шейхом, он именовался ныне шейхом Великой среды (Великая среда - вселенная, термин хуруфитов - ред.), Натигом-оратором, человеком-богом и превратился в объект поклонения не только в странах, стонущих под игом Тимура, но и в самом Ширване среди многочисленного аснафа. Тайная резиденция Фазлуллаха в Баку, так же как и то обстоятельство, что очаг хуруфизма находится в Ширване, ни для кого уже не составляло тайны. То ли по изменническому умыслу, то ли стараниями дервишей-хабаргиров, ходивших по ширванским дорогам без боязни и запретов, до Мираншаха дошла хранимая в строжайшей тайне весть о связях шаха с хуруфитами. Все разговоры сейчас вертелись вокруг этого и могли разрешиться или победой Мираншаха, который, убедив повелителя в измене Ибрагима, придет наконец к долгожданной цели, или торжеством Ибрагима, который должен, как то положено верному союзнику, отправиться навстречу эмиру Тимуру, победоносно возвращающемуся из Багдадского похода, с вескими доказательствами своей вражды к хуруфитам и дружбы и повиновения повелителю.

Над лабиринтом подземных ходов между жилым зданием дворца Голистан ханегой и шахской мечетью простиралась широкая беломраморная площадь. Вечером того дня, когда Амин Махрам сообщил шаху с нарочным о прибытии посла Фазла, Сеида Али, в сопровождении двух товарищей, Ибрагим пересекал эту площадь по направлению к Главным воротам.