Владимир Хабур: Мирное время

Ходыча взглянула на бесконечную, уходящую за горизонт горную цепь, снежные шапки, розовеющие в лучах заката. Стало грустно и чуть тревожно. Ведь не даром же сидят в машине люди с винтовками в руках.

Грузовик подъехал к маленькой речке с холодной и прозрачной водой, сквозь которую проглядывало дно, усыпанное мелкими камешками. Шофер вышел из кабины, с трудом разыскал в кузове старое измятое ведро и набрал воды.

- Глядите, - сказал он, выпрямившись. - Вон на горе Дюшамбе.

Пассажиры повернули головы и увидели вдали темные купы деревьев и какие-то постройки.

Все оживились, будто стряхнули усталость, и разом заговорили.

Шофер завел мотор, и машина снова побежала по дороге. Теперь все смотрели только вперед - туда, где смутно виднелся город.

Автомобиль на тормозах медленно спустился с горы. Машину догнала плотная пелена пыли, обволокла сидевших на тюках людей и поползла вперед. Пришлось ждать, пока уляжется пыль и снова станет видна извилистая линия дороги. Автомобиль осторожно пополз вниз к берегу.

Через неширокую бурную реку были переброшены толстые бревна. Ничем не укрепленные, они ворочались под колесами автомобиля и казалось, что вспененная вода вот-вот поглотит их вместе с машиной...

За рекой дорога пошла в гору.

Впереди открылась неширокая долина, уходящая в темные, закрытые легким туманом горы. Солнце садилось за их вершинами, в долине сгущались тени. По полям носился теплый вечерний ветерок, шумел в сухой траве, гонял по дорогам опавшие листья.

В стороне остался маленький домик с двумя радиомачтами и часовым под навесом. Дальше потянулись глиняные заборы. Редкие прохожие с большими бородами и пышными чалмами останавливались и глядели вслед. Машина миновала мост через широкий арык и въехала в тесную от глиняных заборов прохладную улицу.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГУЛЯМ-АЛИ ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ДЮШАМБЕ

Гулям-Али родился вблизи Каратага в кишлаке Абду, Гиссарского бекства.

Он жил в лачуге, черной от дыма, протекающей во время дождя. В углу, у развалившегося дувала росла чахлая вишня. Неподалеку доживало свои последние весны старое ореховое дерево. Вдали виднелся Каратаг, изрезанный горными ручьями, утопающий в зелени садов.

Отец мальчика Али-Азиз всю жизнь работал у каратагских баев. С хозяйского дастархана он подбирал остатки лепешек, недоеденный изюм, урючные косточки и приносил в свою нищую лачугу. Мать Гуляма умерла давно, мальчик не помнил ее. Старшая сестра Навруз, что значит новый день, сухая и сморщенная от голода, варила похлебку и кормила Гуляма и его младшего брата. Летом дети бегали по кишлаку и выпрашивали у соседей кисть винограда, яблоко или персик.

Когда Гуляму пошел шестой год, его отец умер от холеры в Каратаге у Саид-бая. Вскоре умер брат, а через два дня - сестра Навруз.

Гулям остался один.

Он плохо понимал, что отец, сестра и брат больше не вернутся. Но когда к обеду не оказалось обычной похлебки, он почувствовал, что в жизни его произошло что-то страшное и непонятное. Гулям поплакал немножко, а потом нашел урюковую косточку, пососал ее и заснул в углу. В шесть лет он уже знал, как заглушить голод.

На другой день соседи после долгих и шумных споров продали имущество его отца - полуразвалившийся домишко, маленький пустынный дворик, вишню, орех; раздали за долги домашнюю утварь. На Гуляма надели длинную белую рубаху и полосатый ватный халат. Ошеломленный и ничего не понимающий, он ушел из родного кишлака с соседями, идущими на базар в Каратаг. Оттуда люди довели мальчика до кишлака Чептура, где жил брат его отца.

Дядя посмотрел на маленького черноглазого племянника, на своих четырех оборванных детей и подумал, что прокормить их всех он не сможет. Он пошел к Ашур-баю и, поклонившись низко, попросил взять Гуляма на работу.

Ашур-бай считался богатым и потому почтенным человеком. Его знали в Каратаге и в Гиссаре. Гулям пас его коров, ухаживал за овцами. Приходилось много и тяжело работать. Гуляма били конюхи, пастухи, жены бая. Мальчик не понимал, за что его бьют, почему он не может спать сколько хочется, почему нельзя играть с детьми на улице.

Однажды Гулям бросил байских коров и убежал к мальчишкам, игравшим на берегу арыка. Они купались, играли в воде, лазили в чужие сады за персиками и грушами. А когда солнце село и надо было возвращаться домой, Гулям остался ночевать в зеленой траве за кишлаком. Ночь была сырая, Гулям мёрз. Свернувшись в клубок, он еле дождался рассвета.