Владимир Хабур: Мирное время

- И вы идете против партии?

- Да. Мы начали борьбу.

- Какими средствами.

- Ну, знаешь ли...

- Чего же вы добиваетесь?

- Об этом долго рассказывать. Ты многого не поймешь.

Ленька окончательно успокоился.

- Во всяком случае, тебе, моей жене, не станет хуже, если мне будет лучше. Главное - держи язык за зубами.

Он разделся, потушил лампу и лег. Ходыча не спала почти всю ночь. Она знала, чего хотят эти отколовшиеся от партии люди. Их надо уничтожать, как бешеных собак! Завтра же она пойдет в окружком комсомола и скажет об этом... А ребенок? Ведь у нее под сердцем его ребенок? Что же делать?

Наступили тревожные дни Ходыча жила с тягостным ощущением, что жизнь ее непоправимо изломана. Она перестала шить чепчики и распашонки, ходила неряшливо одетая и едва причесанная.

Когда она как-то снова попыталась начать с Ленькой разговор, он резко оборвал ее:

- Если ты вздумаешь где-нибудь заявить об этом, я всему городу расскажу о тебе. Кто поверит проститутке?

Это слово обожгло Ходычу, как пощечина. Вот, оказывается, какой у нее муж... Тогда ночью под Новый год он уверял, что не хочет ничего знать о ее прошлом, а теперь он готов ее оклеветать. Ходыча растерялась перед такой низостью. Она ушла к себе в женотдел и проплакала там весь вечер.

Что же делать? Пойти заявить? Но это значит лишить будущего ребенка отца! И потом Ленька уже, наверно, рассказал о ней повсюду. Кто ей поверит?..

В один из таких дней Ленька попросил ее достать где-нибудь в кишлаке паранджу и чачван, обязательно на большой рост. Ходыча подумала, что паранджа нужна для одного из посетителей их квартиры. Она отказалась. Но Ленька потребовал так решительно и угрожающе, что ей пришлось согласиться.

Ленька получил паранджу и чачван.

Несколько раз он просил жену не ночевать дома, и она покорно уходила к подругам. Ходыча уже не подсматривала в окно. Она знала, что там будет сидеть человек, которого надо переправить через границу.

Ходыча все эти дни жила как во сне. Исчезли ее живость, энергия, она, как надоевшую повинность, выполняла свою работу в женотделе, неохотно разговаривала с женщинами, перестала выезжать в кишлаки. Ходыча стала нервной и раздражительной, по ночам ее мучили кошмары, она просыпалась, вскакивала с кровати и зажигала свет - она стала бояться темноты.

Шла посевная. Люди много и напряженно работали и им некогда было заглянуть в грустные, полные слез глаза Ходычи. Как-то в столовой она встретила приехавшего из Кабадиана Виктора. Он пытливо заглянул ей в лицо, спросил, почему она так изменилась, похудела. Ходыча покраснела и чуть не расплакалась. Ей хотелось рассказать этому большому, сильному человеку все, что так мучило ее, попросить помочь разобраться во всем. В это время вошел Ленька, Ходыча уткнулась в тарелку и больше не разговаривала с Виктором.

Так и жила Ходыча со своими страданиями, мучась между желанием сохранить отца своего первого ребенка (любви к Леньке уже давно не было) и чувством долга, чувством благодарности к людям, которые сделали ее нужным в обществе человеком.

Несколько дней подряд Ленька сидел дома, был очень нежен и внимателен к жене. Ходыча ждала очередной просьбы - так он вел себя перед тем, как ему потребовался чачван. Она не ошиблась. Вечером, уже укладываясь спать, Ленька попросил ее зайти завтра в окружком партии и постараться взять несколько незаполненных партийных билетов и учетных карточек. Кстати, они там находятся без особого присмотра.

- Как взять? Украсть, значит? - сразу охрипшим голосом спросила Ходыча.

Ленька улыбнулся.

- Ну, зачем так грубо? Взять это еще не значит украсть. Нам нужно для дела.

- Мне эти тонкости непонятны, - сказала Ходыча. Для тебя - взять, для меня - украсть.

- Как хочешь называй, но принеси. Ты там часто бываешь, тебе доверяют, ты у них своя. Поэтому тебе это легко будет сделать.

- Поэтому я и не сделаю, - твердо сказала Ходыча.

- Берегись! - предупреждающе крикнул Ленька. - Не шути с огнем.

Ходыча сразу стала спокойной.

- А что? - спросила она.

- Я выдам тебя.

- Как выдашь? Что ты можешь обо мне сказать? - изумленно спросила Ходыча.

Ленька насмешливо оглядел жену.

- Паранджу и чачван доставала? Знала, для чего достаешь? Знала. Дома не ночевала! Знала, почему не ночевала? Знала. Ты соучастница и как соучастница - будешь отвечать.

- Это верно, - упавшим голосом сказала Ходыча. - Пусть! Пусть я отвечу как соучастница. Но больше в твоих делах участвовать не буду. И никакими силами ты меня не заставишь...