Жорж Бордонов - Повседневная жизнь тамплиеров в XIII веке

Первая мысль о таком слиянии возникла еще до падения Акры. В нем видели средство погасить соперничество и скоординировать усилия двух орденов, направленные на спасение Святой Земли. Этот проект, обсуждавшийся на Лионском соборе (1274) при папе Григории X, а затем и при его преемниках Николае IV и Бонифации VIII, был отвергнут, но затем Филипп Красивый вновь предложил его Клименту V. Демарш французского короля имел поводом гипотетическую надежду на возвращение Святой Земли, а в качестве истинной цели — стремление отдать духовно-рыцарские ордена под начало одного из своих сыновей, иными словами, поставить под свой контроль. Папа Климент V консультировался по этому поводу с Жаком де Моле, докладная записка которого, направленная в качестве ответа, свидетельствует о его большой умственной ограниченности, даже мелочности. Он счел подобное намерение недостойным двух столь славных орденов и опасным для рыцарских душ, ибо дьявол не преминет посеять раздор между ними. Слишком неравны они по своему благосостоянию, и дележ был бы несправедливым. Их уставы различались, и было бы очень сложно принудить братию изменить свои привычки. Бедняки, например, ничего не выиграли бы от этого проекта, напротив, они могли лишиться пищевых раздач, практиковавшихся тамплиерами. Невозможно было бы допустить существования в одном городе двух командорств, между ними непременно сложились бы натянутые отношения, отсюда сокращение числа командоров — другой источник серьезных раздоров; то же самое ведь касалось и высших орденских лиц! Предполагалось, что слияние двух орденов положит конец их соперничеству, но такой шаг, по его мнению, нанес бы вред Святой Земле, «ибо это соперничество всегда служило источником чести и благополучия для христиан, для сарацин же наоборот, потому что, когда госпитальеры предпринимали поход против сарацин, тамплиеры не успокаивались, пока не совершали подобное или даже большее, и те поступали так же». По мнению Жака де Моле, если бы не подобное соперничество, тамплиеры и госпитальеры не прилагали бы столько усилий. Паломники не находили бы приюта, братья-служители не имели бы прибежища в столь большом количестве. Словом, единственное удобство, которое сулило слияние, — уменьшение расходов. Возможно, стало бы проще защищать свои права и имущество в случае спора. «Всем известно, — писал Великий магистр, — что некогда народы проявляли великое рвение к делам веры, однако ныне это совершенно переменилось, ибо большинство людей скорее расположено брать от религии, чем отдавать ей…» Аргументация слабая, следует признать! Словно Святая Земля все еще принадлежала христианам и духовно-рыцарские ордена по-прежнему конвоировали паломников и рекрутировали братьев-служителей или туркополов! Но магистр Ордена тамплиеров сочинил свою странную записку спустя годы после злополучной высадки на остров Тортосу, он же понимал, что партия безвозвратно проиграна. Вследствие этого стоило задуматься, как использовать военную силу и богатства Ордена. С другой стороны, если он был искренен, действительно намереваясь вернуться в Святую Землю и возвратить потерянные замки, то какое отсутствие здравого смысла! Возможно, этот несчастный в своем тщеславии просто не хотел уступить дорогу магистру Ордена госпитальеров. Другой на его месте, отождествляя себя с Орденом, постарался бы красноречиво выразить всю безмерность подобной жертвы. Или же, помня о предназначении Ордена Храма, постарался бы разобраться, соответствует ли слияние двух орденов интересам христиан в Святой Земле. Но Жак де Моле не отличался ни глубиной мышления, ни красноречием. Захваченный врасплох демаршем Климента V, он упирался, лукаво копаясь в мелочах и обходя молчанием главное.

Филипп Красивый, к сожалению, узнал об этом послании. Он прекрасно понимал, с каким человеком имеет дело, и действовал, сообразуясь с обстоятельствами, при этом сохраняя напускную добродетель. Хотя общественное мнение было не столь благожелательно к тамплиерам, как до потери Святой Земли, оно в целом не было враждебным. На Орден еще не возлагали прямой ответственности за случившееся несчастье. Смерть Шйома де Божё и жертвы храмовников в Акре были известны. Тем людям не вменяли в вину неуспех. Представители из народа несколько перебарщивали, повторяя, что король Франции и прелаты не исполнили своего долга полностью. Если бы удалось доказать, что храмовники были виновны, то ничего не стоило бы возложить на них ответственность за поражение. И вот на конклаве в Перусе (близ Ажена) один предатель выдвинул страшные обвинения против Ордена. Его звали Экьо де Флуаран. До того он поделился своими соображениями с королем Хаймом II Арагонским, но тот его выгнал. Филипп Красивый, напротив, внимательно выслушал его. Он сразу понял — ибо отличался острым умом и дьявольской изобретательностью — все преимущества, которые можно было извлечь из этих обвинений, если придать им видимость истины. Юристы его Совета, и особенно Гийом де Ногаре, взялись подобрать свидетелей среди братьев, исключенных из Ордена. Их клеветническую информацию король представил папе Клименту V, который проживал не в Риме, а в Пуатье — существенная деталь. Климент V признал обвинения лживыми или, по крайней мере, преувеличенными. Однако испытывая сильное давление со стороны французского короля, которому он был обязан своим избранием, папа все время пребывал в нерешительности, к тому же совершенно теряясь перед этим государем, достаточно дерзким и циничным, чтобы распорядиться наградить пощечиной папу Бонифация, который после этого умер от позора и огорчения [21] Пощечину ему дал Гийом де Ногаре (прим. пер.). . Папа был способен лишь на слабые попытки сопротивления, вроде мелких бунтов, не получавших дальнейшего развития. Он бесконечно вилял, трясясь за свое место и предпочитая праздные разговоры с кардиналами решительным действиям. Он не мог определиться, к какой стороне ему лучше примкнуть, поскольку магистр Ордена Храма в свою очередь тоже доставлял ему беспокойство. Видя, как волны клеветы накатывают, словно по волшебству, на его Орден, Жак де Моле потребовал у папы учинить расследование. Само по себе это требование предполагало его невиновность, но при данных обстоятельствах оно было непростительной ошибкой. 24 августа 1307 года Климент V объявил Филиппу Красивому, что желает начать расследование, и просил кое-что уточнить. Король посчитал, что Климент V хочет его обмануть, что расследование, если оно и состоится, станет пустой тратой времени и не приведет ни к чему, кроме нескольких поверхностных реформ. Король мог даже опасаться, что результат проводимого Климентом следствия поставит Орден в большую зависимость от папства, даст Святому престолу военную силу, в которой тот всегда нуждался. Филипп Красивый не мог не учитывать, что в таком случае Климент V вырвется из-под его контроля. Стремясь упрочить свою власть над всеми институтами королевства, он прямо вмешивался в выборы епископов, влияние которых было весьма значительным. И хотя королевский абсолютизм еще только зарождался, именно в этом направлении сосредоточил свои усилия Филипп Красивый. Ему помогали его советники Гийом де Ногаре и Ангерран де Мариньи. Они незаметно трансформировали традиционное обычное право в писаный закон и активно занимались установлением всеобъемлющей и эффективной администрации.