Николай Данилевский: О пути Мадьяр с Урала в Лебедию

Итак Лебедия это — степь, следовательно нет никакой надобности помещать ее в окрестности Лебедяни и Лебедина в губернию Курскую и в северную часть Харьковской и Воронежской, а прямо в Таврическую, Екатеринославскую и южную часть губерний Воронежской, Харьковской и Полтавской, т. е. в ту самую страну, в которой и всегда жили кочевники, преемственно изгонявшие друг друга, откуда и Мадьяр выгнали Печенеги и заставили переселиться в другую часть той же степи, в Заднепровский „Ателькузу“; а из Курской губернии, Воронежской и Харьковской (северн. части этих последних) зачем бы им было их и выгонять, а если б и выгнали, то Мадьярам действительно пришлось бы идти, как думал Нестор, через Карпаты, мимо Киева — всем народом, а не одной какой-либо шайкой. Теперь еще о реке Χιγγυλούς. Вы думаете, что это Ингул или Ингулец. Весьма вероятно, но затем прибавляете, что по Ингулу Угры в первое время не жили, а разве только отряд их какой туда заходил. Но почему же, почему было им тоже не кочевать и тут: ведь переходить через реки большого затруднения для них не представляло. Это они делали при помощи бурдюков, т. е. надутых, как пузыри, бычачьих или лошадиных кож (а не лодок, — вероятно и в Венеции они на таких же бурдюках переправлялись, а западные писатели приняли эту необычную им штуку за лодки), как и теперь еще через Куру переправляются, как и теперь спасаются на море уральские казаки, когда лед, на котором они ловят рыбу, разнесет, и льдина, их носящая, начинает под ними таять: они убивают тогда лошадь, надувают кожу бурдюком и прикрепляются к нему сами. Итак, отрицательные мои выводы относительно невозможности для Угров перебраться из их родины в Лебедию лесным путем я уже перечислил. Положительные будут:

1) Переселение производилось в два темпа: в первый раз медленно, постепенно в течение скольких угодно столетий Вогуло-остяцкие Угорские племена переселились из Биармии в Башкирию. Обашкирившись и образом жизни и отчасти языком под влиянием топографических условий местности и тут же кочевавших турецких племен, они пустились во вторичное странствование.

2) Это вторичное странствование произошло скоро по Самарской губернии из Уфимской и Оренбургской, с лошадьми и другим скотом.

3) Если из Башкирии их не выгнали, то по пути преследовали и теснили их Печенеги.

4) С дозволения Хозар переправились они через Волгу, приблизительно около Саратова и через Дон в местности, где впадают в него Медведица и Хопер, и прямо попали в Лебедию.

5) Лебедия не иное что, как Черноморская степь между Доном и Днепром и частью за Днепром у Ингула, а никак не в Курской губернии и не в северных частях губ. Харьковской и Воронежской.

6) В Лебедию они прибыли уже настоящими кочевниками и наездниками с лошадьми и другими стадами.

Вот, кажется мне, что необходимо принять, дабы не впасть в непреоборимые трудности. Теперь еще только два отдельных замечания. Вы говорите на стр. 213: „В продолжение своего пути Мадьяры, по всей вероятности, несколько раз останавливались на более значительное время. Так есть основание думать, что подобной стоянкой была местность на Оке в нынешней Калужской губернии. На это предположение наводит нас река Угра “… А затем сейчас же говорите (стр. 214): „Перейдя с Оки (вероятнее всего р. Упою) на Дон“, и проч. Но ведь выше вы считали, что средний путь в Биармию лежит на Прони, зачем же было Мадьярам на Угру и Упу забираться, даже если б они лесом шли, ведь это крюк большой. Но так как они лесом никак идти не могли, то Угру приходится бросить; ведь вы бросаете кавказские Маджары, как случайное созвучие, почему же не бросить и Угру? Но в замен Угры, может быть, прикумские Маджары и не надобно бросать. А привести эту местность в связь с Мадьярами очень легко, если принять, что они шли степным, а не лесным путем. Печенеги, напавшие на них и гнавшие их, могли разделить их орду, и между тем как большая половина побежала далее на юго-запад, другая меньшая могла быть принуждена броситься на юг и, постепенно удаляясь, достигнуть Кумы и дать свое имя одному из тамошних урочищ.

Нечто в роде этого и рассказывает Константин Багрянородный: что, будучи побеждены Печенегами, Мадьяры частью удалились в Персию, т. е. по дороге в Персию (если угодно, то с Кумы могли по Каспийскому берегу и в Персию пробраться). Правда, Константин Багрянородный относит это происшествие и разделение Угров по-видимому ко времени перехода их из Лебедии в Ателькузу. Но разве в таких историях можно требовать хронологически-строгого порядка? Ведь все это он писал не по документам, а по слухам и рассказам, и тут все перепутывается и в рассказе рассказчика и еще более в уме слушателя. Попробуйте теперь послушать от очевидцев рассказы, ну хоть о Севастопольской войне (я разумею рассказ простых людей, да даже и не простых): хронология и порядок происшествий перепутаны, — довольно того, если сами факты рассказаны, а порядок фактов — это последнее дело. Одно происшествие приурочивается к другому совершенно в иной связи, чем было на самом деле. Впрочем почему не принять рассказа и в том хронологическом порядке, как у Константина Багрянородного; часть могла быть отброшена за Дон и попасть на кочевья в Ставропольскую губернию, и дать название некоторому урочищу, где почему-либо долго стояли Маджары .