Николай Кузьмин: Возмездие

С самого начала своей ошеломительной карьеры Хрущёв натянул на лоснящуюся селянскую ряшку маску деревенского простачка. И обманул всех, даже Сталина и Берию. Большой Мингрел не обратил внимания, что на Лубянке прочно угнездились Савченко, Епишев, Рясной. Прежде они работали на Украине и считались людьми Хрущёва.

От этих-то людей и поступили первые сигналы тревоги.

Из Киева приехал надёжный человек и сунулся к одному из своих. Весть была устрашающей: органы внутренних дел Украины переводились на режим боевой тревоги. Струсив, Хрущёв стал с осторожностью советоваться. Что же он задумывает, гад? Хочет устроить Варфоломеевскую ночь?

В этот момент от Берии отшатнулись сразу двое: Круглов и Серов. Оба понимали, что «хозяин» расправится с ними в первую очередь. Зачем ему лишние свидетели? Кроме того, над Серовым висела ответственность за беспорядки в день сталинских похорон: тогда на улицах Москвы в невероятной давке погибло 129 человек. Повод для расправы вполне достаточный.

Серов и Хрущёв были знакомы с фронтовых времён. Сделав выбор, Серов сильно помог новым заговорщикам. От него они своевременно узнавали обо всех подозрительных передислокациях внутренних войск.

В любом государстве реальную вооружённую силу составляют армия и внутренние войска.

Хозяином внутренних войск являлся Берия.

На посту министра обороны тогда находился Булганин, типичный партийный карьерист, готовый на любую должность, лишь бы руководящую. Булганин попивал, обожал актрис Большого театра и, зная, что о его слабостях известно товарищам по партии, «держался за компанию», т. е. всегда готовый колебнуться вместе с генеральной линией партии. Такие охотно примыкают к большинству.

Всё-таки непререкаемым авторитетом в Советской Армии пользовался маршал Жуков. В полном здравии находились и остальные прославленные военачальники. Булганину хватило ума не важничать перед ними, не заноситься — он сознавал разницу в заслугах. Тем более для Берии он никакой ценности также не представлял.

Маршал Жуков устойчиво ненавидел хозяина Лубянки. Он сразу указал на две фигуры, на которых Берия надеется: Штеменко и Артемьев. Первый вошёл к нему в доверие ещё с войны, с давней совместной командировки в Закавказье, когда немцы стали приближаться к Военно-Грузинской дороге. Артемьев же командовал дивизией имени Берии, т. е. самой ударной, самой надёжной частью внутренних войск. Особую опасность представлял полк, расквартированный в Лефортовских казармах. Полностью бериевской была и охрана Кремля, внутренняя и внешняя.

На удивление легко согласились «поддержать компанию» Маленков и Хрущёв. Они видели, как Берия ломится к единоличной власти, и всерьёз опасались за свою дальнейшую судьбу. С него ведь станется!

Хитрый Микоян сначала заюлил:

— Позвольте, товарищи, я знаю Лаврентия Павловича с 1919 года. Он рос на моих глазах… Может быть, с ним стоит поговорить? Н-ну, указать на ошибки… и всё такое…

Долгого разговора с ним заводить не стали, а сразу объявили, что все товарищи уже твёрдо определили свою позицию. Тогда Микоян моментально сориентировался и заявил, что уже давным-давно раскусил этого мерзавца.

Таким образом, Берия оказался в полнейшем одиночестве.

Однако в его подчинении оставались внутренние войска и гигантский аппарат объединённого МВД.

Главные трудности заключались в аресте самого Берии и в бескровном захвате его цитадели — Лубянки.

Министерство обороны, манипулируя планами летних маневров, стало подтягивать с Урала к Москве две танковые дивизии.

Сын генерала Веденина, коменданта Кремля, командовал полком в одной из «парадных» дивизий, дислоцированных под Москвой. Он пообещал самую активную поддержку.

Против Берии были настроены и «кремлёвские курсанты» — училище имени Верховного Совета РСФСР.

Догадывался ли Берия о тайных приготовлениях своих недавних союзников? Неужели не сработали его вездесущие «глаза и уши» — многочисленные сексоты-стукачи, внедрённые во все структуры тогдашнего советского общества?

По всей видимости, сработали.

23 июня стало известно, что в подвалах Лубянки без суда и следствия расстрелян М. Рюмин, бывший начальник следственной части МГБ.

Микоян позвонил Хрущёву и предложил встретиться. Оба знали о «телефонах с ушами» и договорились вместе погулять. Доверия не было ни стенам, ни потолкам. Оба деятеля отправились в лес и там, среди сосен, без свидетелей, принялись обсуждать расправу с Рюминым. Что за торопливость? Слишком походило на расстрел старухи Каплан, якобы стрелявшей в Ленина.