Лондон запрашивал свою агентуру, в чем немцы более всего будут заинтересованы, получив доступ в Россию, и что британская военная миссия может скупить с целью ограничения экономических возможностей Германии. Генерал Пул рекомендовал сконцентрироваться на резине, металлах, хлопке, нефти и химикатах — действовать как можно скорее ввиду дипломатических переговоров России с Германией и учитывая исключительную активность американцев. «Если повести дело умело, то Россия благоприятно воспримет приток британского капитала».
Англичане полагали, что в случае обрыва мирных переговоров германские войска смогут быстро оккупировать и Петроград и Москву, но у них не хватит сил распространить влияние на колоссальные русские просторы. Более вероятна попытка немцев мирными средствами проникнуть в Россию. План экспертов заключался в том, чтобы разместить примерно 15 млн. фунтов стерлингов в восьми-десяти ведущих русских банках — рычаг эффективного воздействия на общую экономическую ситуацию в чрезвычайно ослабленной стране. К этой операции следует привлечь лучшие финансовые умы, имеющие опыт общения с русскими банками.
Все это говорит о том, что в Лондоне и Париже пока еще не воспринимали Октябрьскую революцию как устойчивый акт русской истории. Майор Бантинг убеждал, что специально созданный в одной из русских столиц британский комитет «должен контролировать использование в России огромных сумм, предоставленных Англией, — долги военных лет». Важно получить концессии, внедриться в русскую промышленность, овладеть русским рынком. Бантинг предупреждал, что нереально требовать от России скрупулезной и пунктуальной выплаты долгов — такой возможности у России нет. Чтобы вести кампанию против возвращающихся немцев, с его точки зрения, достаточно было бы 40 млн. фунтов стерлингов. Учитывая геополитическую значимость такого приза, как Россия, это была не столь уж большая сумма.
ЯНВАРСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ
Были ли большевики, поставившие все на мировую революцию, предельно наивными? Едва ли. Волна забастовок поразила в январе 1918 года Германию. Миллионы рабочих на самых крупных предприятиях выдвинули требование «мира без аннексий» [32] Keegan J. The First World War. N. Y., 1998, p. 381.
. В нескольких городах были созданы рабочие советы [33] Pipes R. The Russian Revolution. London, 1990, p. 581.
. Волна социального протеста прокатилась и по Франции, где активизировались силы, которые несколько позже создадут достаточно мощную коммунистическую партию. Всеобщий социальный крах не был в то время отвлеченным социальным пугалом.
Первыми на переговоры в середине января 1918 г. в Брест явились самозваные представители Украины, которые, ссылаясь на декларацию советского правительства о праве народов на самоопределение, хотели заключить с Германией свой собственный мир. Их прибытие Кюльман и его заместитель Гофман стремились использовать в случае несговорчивости петроградской делегации [34] Генерал Макс Гофман. Записки и дневники. 1914–1918. Л., 1929, с. 237.
. Украинская делегация столовалась вместе с германской и всячески давала понять, что с ней договориться будет проще. Немцы, не намеренные воссоздавать независимую Польшу, с легкостью обещали Украинской Раде присоединение к Украине Холмщины.
Вовсе не так рады были прибытию украинской делегации австрийские представители. Свидетельствует Гофман: «Молодые представители киевской Центральной Рады были глубоко несимпатичны графу Чернину» (главе австро-венгерской делегации). Австро-Венгрия боялась «инфекции» сепаратизма и раскола в собственных рядах: если бы она согласилась на присоединение Холмщины к Украине, то рискнула бы навлечь смертельную ненависть со стороны австрийских поляков, а если бы согласилась на определенную степень автономии украинских земель в составе Австро-Венгрии, то тем самым поставила бы вопрос о праве прочих народов на самоопределение в своем многонациональном государстве.
8 января 1918 г. русская делегация во главе с Троцким возвратилась в Брест-Литовск. Она более жестко, чем прежде, отказалась принять германские условия: признать условия такого мира было для большевиков не менее опасно, чем возобновить военные действия. Троцкий вернулся из Бреста с формулировкой «ни мира, ни войны» — довольно бессмысленной, потому что преимущество очевидным образом было на стороне германской армии. Именно германскому командованию было дано решать, навязывать ли русским мир или настаивать на продолжении войны. Германская сторона достаточно хорошо была осведомлена о внутренних сложностях коалиционного правительства большевиков. Они меньше всего ожидали сверхэнергичную пропагандистскую атаку Троцкого, обратившегося через головы дипломатов и правительств к народам Центральной и Западной Европы.
Читать дальше