Генрих Метельман - Сквозь ад за Гитлера

Уже на следующий день, едва стемнело, как мы попали под сильнейший минометный обстрел. Когда мы выскочили из хат, наш грузовик со всем нашим снаряжением и боеприпасами уже пылал вовсю. И хотя мы поставили его в укромном месте за амбаром, это не помогло — мины, летевшие по навесной траектории, прямым попаданием угодили в него. Ящики с патронами взрывались, словно жуткий фейерверк. Занялся и сеновал, с него пламя перекинулось на нашу хатенку. Теперь, когда все вокруг пылало, мы оказались на виду, в то время, как русские атаковали из темноты. Пулеметная очередь заставила нас срочно отползти в темноту искать укрытия.

Мы с Фрицем сумели укрыться за одной из хат, откуда были хорошо видны вспышки минометов. Мы попытались отстреливаться, но тут же пожалели об этом — нам ответили ураганным пулеметным огнем. Потом вдруг все стихло, и я услышал, как кто-то из русских выкрикнул: «Deutsche Schweine!» [21] «Немецкие свиньи!» — нем. . Мало того что нас обстреляли, так еще и оскорбляют! Мне даже показалось, что голос принадлежал нашему знакомому русскому лейтенанту, с которым мы еще вчера распивали водку. Где же проходит все-таки та разграничительная линия, разделявшая нашу взаимную ненависть и любовь, подумал тогда я, потому что мне теперь уже хотелось не дружески улыбаться ему, а выпустить обойму в живот.

В ответ заговорил наш единственный оставшийся пулемет. Смех и ругань сразу же стихли. В паузах между очередями я услышал крики — это говорило о том, что русские торопились убраться в свой хуторок, причем наверняка той же дорогой, где происходил обмен ранеными. Мы в этом дурацком бою остались без транспорта, но какой прок от этого русским? В конце концов, если вдуматься, хаты, амбар скорее их потери, не наши. И вообще на кой черт им понадобилось атаковать нас? На кой черт вообще это все?

Стоя за амбаром и пытаясь отогреть озябшие руки, гауптман объявил, что мы еще останемся здесь на день-два до прибытия конных повозок. С ним вообще было легко общаться, что редкость, и я спросил его о том, какова обстановка в целом. Фамилия нашего гауптмана была Бек, родом он был из Вестфалии.

— Думаю, вы и сами догадываетесь, или нет? — ответил он.

Поскольку я продолжал благоразумно молчать, раздумывая, не приманка ли его слова, он продолжил, как бы про себя, предупредив нас, чтобы мы не питали особых иллюзий.

— Знаете, герр гауптман, — произнес я, — мне кажется, мы так и не извлекли для себя урок из того, что произошло с Наполеоном. Мы отчего-то подумали, что сокрушили военную мощь русских. И все, что нам остается, это думать над тем, как нам из всего этого выбираться.

Гауптман понимающе кивнул, напомнив мне, что до германской границы не одна тысяча километров.

— Вы помните, — спросил он, — что Советам удалось эвакуировать за Урал большую часть предприятий тяжелой промышленности, где они недосягаемы для нас? Сначала мы думали, что им этого не осилить, а когда они все же осилили, мы стали утверждать, что им ни за что не успеть ввести эти предприятия в эксплуатацию. А они тем не менее успели. Так что мы их здорово недооценили.

— Герр гауптман, как вы думаете, выиграем мы эту войну?

— Нет, если, конечно, Америка и Англия не предадут их и не заключат с нами сепаратный мир у них за спиной. Британцы еще те хитрюги, у них опыт подобных закулисных сделок. Что бы там ни болтал Черчилль о демократии и свободе, он в этой войне сражается отнюдь не за демократию, а за то, как бы не ослабла удавка, в которой он держит всю огромную Британскую империю. Он прекрасно понимает, что в будущем Советский Союз в статусе страны-победителя доставит Англии немало головной боли, куда больше, чем Германия. Но я сомневаюсь, чтобы он в открытую решился выступить против Рузвельта, потому что янки не прочь наложить лапу на то, что уже давно принадлежит англичанам.

— А с нами что будет, потому что, если я вас верно понял, нам эту войну уже ни за что не выиграть?

— Ну, когда я говорю об упущенной победе, я имею в виду военную ситуацию, но не экономическую. Даже если нас разгромят, экономически мы были и останемся сильной страной, во всяком случае, нам будет чем козырнуть в игре. Крах Гитлера и нацизма вовсе не означает конца Германии. Если нам каким-то образом удастся выкарабкаться из всего этого, мы еще убедимся, что умнее будет не ссориться ни с Западом, ни с Востоком, и мы еще подружимся с Советским Союзом.

Он, видимо, понял, что поставил меня в тупик своей тирадой, в особенности ее финалом, потому что тут же продолжил: