Георгий Холопов - Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)

- Да ты сам посуди, Петр Никифорович, что они вздумали!.. - горячился матрос.

- Кто?

- Да команда "Третьего Интернационала"!.. Пробрался к ним на корабль этакий фертик, краснобай-парень, ударил в склянку, крикнул: "Полундра, на бак!", собрал команду и повел такую речь: "Чего кораблю ржаветь на стоянке, когда убивают наших жен и детей? Айдате на Царицын! Айдате в Порт-Петровск! Бить англичан и Деникина!.." Команда не поняла, чего этот сукин сын хочет, устроила митинг, стала требовать поднять пары и немедленно идти в поход. Командир отказался. Его арестовали и посадили в трюм. Приехал командующий флотилией, того и на корабль не пустили... Ну, подняли наш отряд на ноги. Прибежали мы на корабль - и нас не пускают. Тогда мы стали кричать: "Мы с вами, ребята, возьмите нас в Царицын!" Матрос глотнул воздух и, не переводя дыхания, продолжал: - В это время на катере подъехал Киров. Другого бы, ей-богу, не пустили на корабль, до того народ разгулялся, а тут делать нечего... Киров приехал!.. На палубе шум, гам, сутолока... Боцман подошел к Кирову этакой походкой и говорит: "Разрешите доложить, товарищ член Реввоенсовета, у нас тут небольшая заварушка вышла..." Но Киров не принял рапорта. "Доложите мне сначала, по какому уставу так встречают члена Реввоенсовета? - говорит. - С каких это пор вооруженные матросы революции разрешают споры, галдя на палубе? говорит. - Вы кто - гимназистики в тельняшках или революционные матросы?" Вокруг раздался смех. Матросы стали окружать Кирова, каждый пытался что-то ему объяснить. Но Киров их не слушал и продолжал разносить. "Нечего смеяться! Я не прибаутки пришел вам рассказывать! - говорит. - Где командир корабля? Сидит в трюме. Где ваша дисциплина? Нет ее у вас! Да если бы завтра мы вздумали выступить против Деникина и англичан, разве доверили бы такой команде крейсер - нашу опору и надежду в морских боях? Водовозной бочки революция не доверит тем, кто голову теряет между двух сосен!" - Матрос глотнул воздух и на этот раз перевел дыхание...

- Ну а все же, чем закончилась буза на корабле? - спросил Никодимов.

- Кончилось все благополучно, Петр Никифорович. Киров объяснил команде, какой урон понес бы флот, если бы крейсер выступил в бой раньше времени против сильного врага. Потопили бы его береговые батареи - и амба!.. А делу революции команда причинила бы большой вред. Ведь примеру крейсера могли последовать и другие корабли... Присмирела братва... Поняли... Фертика тут же вытащили в круг, устроили допрос. Оказалось, что он совсем и не матрос, его заслали к нам в Астрахань англичане из Петровска.

После обеда Василий снова укрылся с головой простыней и повернулся к стене. Он готов был плакать от обиды. В какие жаркие дни ему приходится лежать на больничной койке! Мысли, одна тревожней другой, не давали покоя: "Как идут бои в степи? Что с Оленичевом? Для чего вызван с фронта отряд Аристова? Какие события ожидаются в городе?" Он гадал, строил различные предположения, но ни одно из них не разрешало его сомнений.

Заходили больные и раненые из соседних палат. Они рассказывали о том, что происходит на улицах, как радуются падению Царицына и бомбежке разодетые мамзели и буржуи. Василий слушал и до боли сжимал кулаки: выкатить бы на перекресток батарею да дать картечью по всей белой сволочи!

Пришел отец. Василия удивило, что старик был с винтовкой и держался как-то загадочно в разговоре. Но Василий все-таки узнал у него про сегодняшний митинг на Эллинге по случаю постройки бронепоездов, про речь Кирова, про разборку какого-то старого корабля на броню. Одного не мог понять: зачем отцу дали винтовку. На этот вопрос отец только хитро подмигивал и посмеивался себе в бороду...

Когда он ушел, на душе у Василия стало еще тоскливее.

Вдруг он услышал песню своего отряда. Он отбросил простыню в сторону и вскочил с кровати. Ступил больной ногой на пол, вскрикнул от боли. Схватил костыли и в два прыжка очутился у окна. По улице, растянувшись на целую версту, шли бойцы отряда, его боевые товарищи. Шли запыленные, усталые, но с песней.

- Нефедов! - крикнул Василий. - Нефедов!..

Но никто его не услышал. Грозная песня гремела на улице:

На то мы красные орлы,

Солдаты-коммунары,

В штыки идем мы на врага,

Бойцы идут за нами...

Давно прошел отряд, а Василий все стоял у окна и смотрел на опустевшую улицу. Стало уже совсем темно, а он все стоял и стоял.

К нему подошел Корней Ильин.

- Тяжело тебе? И нам не легче. Ничего, не падай духом. Вот, к примеру, взять Петра Никифоровича, вожака нашего. Какой силы был человек! Какой разведчик! К белякам за "языком" ходил, не как другие, с винтовкой и гранатой, а с палкой и арканом. Подкрадется, оглушит, свяжет по рукам и ногам и тащит к себе в роту... А теперь часик походит, а два отдыхает на койке.