Василий Хомченко: Облава

При необходимости, если предмет искусства находится в угрожающем состоянии и может быть утрачен, тов. Сорокину дается право изъять его и сдать на хранение соответствующим государственным учреждениям.

Советским организациям, учреждениям, всем должностным лицам и гражданам надлежит всячески содействовать этому, а также в предоставлении тов. Сорокину жилья, транспорта и пропитания.

Телеграмма

Срочно. Гомель. Губернской ЧК.

Незамедлительно проверьте законность мандата Сорокина Максима Осиповича, законность его действий. Есть жалоба, что Сорокин с группой занимается грабежом. О результатах проверки телеграфируйте ВЧК.

Зам. председателя ВЧК.

Телеграмма

Москва. Лубянка, 11. ВЧК.

На ваш запрос сообщаем. Мандат Сорокина законный. Личность его проверена. Все его действия законны. Ничего враждебного и вредного для советской власти он не совершает. Жалоб на Сорокина от населения нам не поступало.

За председателя Гомельской Губчека - Усов.

2

Трудное, кровавое было то время - на земле Белоруссии шесть лет полыхало пламя войны. Разруха, голод, эпидемии, пепелища на месте многих деревень, стылая немота заводов и фабрик, разрушенных и разграбленных... И когда наконец отгремели войны, борьба не закончилась, покой не наступил. Контрреволюционные и разных мастей бандитские отряды продолжали испытывать на прочность новую власть. Резервы вражеские банды черпали из среды кулаков, всякого уголовного отребья и дезертиров, которых за годы войны скопилось на территории Белоруссии великое множество - счет шел на сотни тысяч. Большие и малые банды разгоняли Советы, убивали коммунистов, жгли, взрывали помещения советских учреждений. Во главе многих из этих банд стояли бывшие помещики-поляки, которых до революции только в Минской и Могилевской губерниях насчитывалось до шести тысяч. Паны мстили за отнятые у них имения.

С бандами вели борьбу красноармейские формирования, отряды милиции и чека, группы местной самообороны. Остатки разгромленных банд бежали за границу, там пополнялись, вооружались и снова возвращались в белорусские леса.

Особенно большой размах получили бандитские нападения летом двадцатого года в тогдашней Гомельской губернии - в Мстиславльском, Быховском, Чаусском, Чериковском, Оршанском, Рогачевском уездах. Уезды эти были объявлены на военном положении.

В такое вот тревожное время ранней осенью в Белоруссию и был командирован Максим Сорокин. Приехал, зашел к председателю уездного исполкома, предъявил мандат. Председатель недоуменно осмотрел долговязого, тощего очкарика в шляпе-котелке, в военном френче без ремня, в штатских, в полоску брюках. Задержал взгляд на башмаках со стоптанными каблуками, хмыкнул:

- Вот так ты и будешь ходить по нашим дорогам от деревни к деревне?

Сорокин тоже посмотрел на свои башмаки, притопнул одним, другим, ответил:

- Они еще крепкие, выдержат. Да и не всё же пешком, где-нибудь и подъехать удастся.

- Да я не про обувку твою - она, может, и выдержит. Тебя же в первом лесу сцапают бандиты. Тебе известно положение в уезде?

- Читал в газете. Заражен бандитизмом.

- Если б только заражен... У них сила. Две банды человек по сто. Одна - офицера Сивака, вторая - Пшибиевского.

- Да ходить-то надо. Может, держаться подальше от большаков? Как лучше? Мне необходимо осмотреть старые церкви, костелы.

Председатель пожал плечами, не зная, что посоветовать.

- Перво-наперво мандат свой спрячь. А переймут - придумай, будто ты какой-нибудь там... ветеринар или сродственник попу, ксендзу. Но лучше не попадайся.

Беседа с председателем была недолгой, и в тот же день Сорокин отправился в путь. С неделю ходил по деревням, заглядывал в церкви и ни разу не нарвался на банду. Прикидывал уже, что этак он сможет выполнить все свои планы - обойти пять ближних уездов. У него была опись церквей, и больше всего его интересовала церковь в Захаричах - самая древняя. Туда, в Захаричи, он и вышел из уездного местечка во второй половине дня.

Шел большаком в надежде, что и на этот раз ему удастся избежать нежелательных встреч с бандитами. Спустя какое-то время его нагнала подвода. Сорокин поднял руку: подвезите. Возница не остановился, даже не взглянул на него. Ехал себе и ехал, а Сорокин молча шел следом. Наконец возница оглянулся, зло натянул вожжи.

- Садись, - буркнул Сорокину, задержав насмешливый взгляд на его потертом кожаном баульчике.

Сорокин сел, подгреб под себя побольше сена и сказал, что за подвоз заплатит.