Василий Хомченко - Следы под окном

А если он - Грак, убийца, каратель, что теперь надо делать? Кому сказать о нем, куда пойти заявить - вот что она теперь решала. И решила сообщить в милицию. И все, что было для нее до этого важным, значительным, необходимым, даже любовь к Зимину и сам Зимин, отступило на второй план. Главным теперь было справиться со своими переживаниями, волнениями, с тем своим состоянием, из которого ей надо выплыть, как из водоворота, куда попала так неожиданно.

Все то, давнее, припомнилось и будто вновь ожило в душе...

Какие бы раны ни наносили человечеству, оно все равно выживало. А человек? Способен ли он выжить после смертельной раны, после трагедии, от одного вида которой можно умереть?

Та зима была какая-то нерешительная, хотя и ранняя, - только начался декабрь, а снегу уже навалило - сугробы лежали на дорогах, на улице, в поле. Кривонивцы радовались такому обилию снега - озимым хорошо, и немцы с полицаями лишний раз не приедут по бездорожью.

Деревня Кривая Нива была небольшая, чуть более тридцати дворов. У околицы, ближе к болоту, жил Комков Макар с женой Серафимой и дочкой Аленой. Макар прихрамывал на одну ногу, потому и не мобилизовали его, не подался он и в лес к партизанам. И в полицию силком не взяли - зачем им калека? Но с партизанами Макар связь поддерживал - передавал им нужные сведения через верных людей. Иногда, если надо было передать что-то срочное, посылал в лес Алену.

Старосты в деревне не было. Первого старосту - хорошего человека, которого сельчане уговорили стать им, - убили какие-то люди из леса, будто бы наши парашютисты, сброшенные с самолета. И после этого быть старостой никто не соглашался. Вот тогда и придумали выполнять обязанности старосты по очереди, каждый двор дежурил по три дня.

Полицейский гарнизон располагался километров за семь от Кривой Нивы, в местечке Кругляны. Оттуда, а также из райцентра, и наезжали немцы и полицаи в Кривую Ниву. Появлялись они, как правило, группой по восемь-десять человек и всегда под командой своего начальника Семена Грака, по возрасту самого молодого из всех полицаев. Как он выбился в начальники, кривонивцы догадывались: уж больно старался перед фашистами выслужиться. Семен родился в Кривой Ниве, был старшим сыном Савки Грака, сельского активиста. Особенно активничал Савка накануне коллективизации и во время ее. Всех сельчан, у которых было живности или земли больше, чем у него (а он имел одну лошадь и одну корову), относил к кулацким элементам. На сходках кричал: "Колхоза боитесь, потому как все кулаки и подкулачники, каждый день сало жрете". "Савка, - говорили ему, - а тебе кто не дает кабана на сало выкормить?" "Не хочу быть в вашем кулацком классе. Я бедняк". - "Лодырь ты и горлопан". Таким он был и на самом деле - лентяй, пьяница, мог и унести, что плохо лежало.

Когда организовался колхоз, Савка хотел пробиться в начальство. Народ воспротивился, не выбрал его даже бригадиром, и Савка сбежал из колхоза, бросив в Кривой Ниве семью. Брался за разную работу, даже кочегаром в бане был, пока не удалось получить портфель районного заготовителя.

Семен с матерью и младшими сестрами жил в Кривой Ниве еще лет пять после отцова отъезда, а потом Савка забрал их в Кругляны.

Случается в жизни - невзлюбят люди человека, так и детей его, хоть они и никому зла не делают, недолюбливают. А Семена Грака не любили вовсе не из-за отца, а за его поступки и поведение. Вроде бы и тихий был мальчишкой, окон не бил, в чужие сады не лазил, а гадил людям исподтишка, незаметно.

Семен любил командовать младшими детьми, подчинял их себе, и они ему послушно служили. Прикажет кому принести из дому сала, тот и несет, не спрашивая родителей. Сало он потом поджаривал на костре, отрезал по кусочку тому, кто принес, и тем, кто еще обязан был принести. "Будем жить коммуной, - говорил он, - все будет общее". Так он и ел чужое сало, яйца, колбасу, пил молоко, которое тоже крали у матерей ребятишки.

А был он мстительный и жестокий, когда мстил. Расправлялся обычно не сам с виноватым, а руками других подчиненных "коммунаров". Суд правил так: "Ты наше сало коммунарское ел? Ел. Яйца коммунарские пек? Пек и жрал. Почему пай не принес?" - "У нас сала нет, - оправдывался виновный, - всего три кусочка в кадке. Если возьму кусок, мать заметит и бить будет". - "А зачем наше ел, если нечем расплачиваться?" Выносил этому непослушному приговор сам, а исполнять заставлял других - их по очереди каждый день назначал. Наказания были разные. Самое легкое - вытаскивать из земли зубами щепку. Острую, длиной в палец, щепку Семен Грак кулаком вбивал в землю, и виновный должен был зубами ее вытащить.