Василий Хомченко - Следы под окном

Бор легонько, аккуратно - рука у доктора, чувствовалось, твердая, опытная - чиркнул по зубу, машина загудела иначе, и никакой боли Алена не почувствовала, только запахло паленым. Она осмелела, открыла глаза, и снова что-то неприятно шевельнулось в душе, когда увидела ту же ямочку на подбородке. Отвела от нее взгляд, посмотрела на все лицо. И вздрогнула. Низко над ней нависли выпуклые надбровья с бесцветными бровями, круглые глаза с тупым, застывшим, как у рыбы, взглядом, жесткая линия рта. Алена опустила веки и, боясь, как бы они невольно не поднялись, хотела прикрыть их ладонью, но наткнулась на врача, и он отвел ее руку вниз.

- Сидите спокойно, - строго приказал он.

- Больная, вы же не даете врачу работать, - сделала замечание и медсестра.

Голос его чем-то поразил Алену.

"Боже, неужели это он? Неужели он? - билась в голове догадка. - Не может быть. Не надо, чтобы он был. Не хочу!"

А бор все гудел, она слышала гудение, но не ощущала, сверлит ли он зуб или работает вхолостую. Попробовала отогнать свои мысли, свои догадки, подозрения и поняла, что не в силах. "Гляну еще раз. Не может этого быть. Откуда он тут? Да его в живых нет. Не он, нет, не он". И глянула. Рот перекошенный, как от злобы. И глаза! Взгляд бездушный, остекленевший, рыбий взгляд. Он? Он, Семен Грак. И снова крепко зажмурила глаза - чтобы спрятаться от взгляда и от самого Грака.

- Поверните немного голову, - послышался его голос, но она даже не шевельнулась. Тогда он сам взял ее голову и повернул.

Алена глянула на него смелей. Грак! Ей показалось, что она даже вскрикнула, назвав его по фамилии, но то был немой крик. У нее вырвалось только: "Ай!", и рука невольно ударила врача по лицу.

- Ай! - уже громче крикнула она и вскочила с кресла.

Медсестра бросилась к ней, что-то говорила, успокаивая. Алена не слушала ее, глядела на врача, не мигая, в его такие знакомые остекленевшие глаза. "Глаза змеиные и взгляд змеиный", - подумалось ей, хотя никогда не приходилось видеть, какие у змей глаза, - наверное, такие, как у этого человека.

- Садитесь, - показал он на кресло, - и придержите руки, а то придется привязать.

Алена резко повернулась и выбежала из кабинета, распахнув дверь ударом плеча. Так и бежала, не сбавляя скорости, по коридору, по лестнице, по двору, до двери своей комнаты. И в комнату буквально влетела, благо не было замкнуто - Валерия сидела перед зеркалом, покрывая лаком ногти.

- Куда это ты так спешишь? - спросила она.

- Так... ведь... - ответила Алена невпопад, - он это, он.

- Покрась и ты ногти, - предложила Валерия. - Лак хороший, польский.

Алена бросилась лицом в подушку, лежала, стараясь собрать свои мысли и чувства в одно целое, объединить их во что-то конкретное, а голова была тяжелая, и сердце разболелось - не вздохнуть. Она попросила дать ей сердечных капель. Валерия подала в стакане и снова занялась своими ногтями.

Полежав немного, Алена призналась:

- Я ударила зубного врача по лицу.

- От боли? Ничего, зубным врачам всегда достается.

- А если он не виноват?

- Не переживай. Пощечина - это разновидность массажа, она улучшает цвет лица.

- Болит, - простонала Алена, держась за грудь. - Сердце болит. Мамочка моя, зачем мне все это?! За что? А если он не Грак, тогда что?

Валерия, решив, что это все отголоски зубной боли, успокаивала:

- Потерпи, пройдет.

- Никогда не пройдет... Валерия Аврамовна, вы когда-нибудь видели живого убийцу?

- Мертвые убийцы не бывают. Мертвыми бывают их жертвы... О чем ты, не понимаю... Ты знаешь, куда я собираюсь? Цезик везет меня в загородный ресторан. Вот я и готовлюсь. - Она говорила, не поворачиваясь к Алене. Погуляем... А твой Зимин почему-то не захотел к нам присоединиться. Неужели денег пожалел?

- А если убийца спокойно ходит по земле, дом себе построил, внуков нянчит? Может быть такое?

- Все может быть, Алена. Брось ты про это... Я попросила у Аркадия Кондратьевича галстук для Цезика. А то ходит, как обормот. Может, уговоришь Зимина, и поедете с нами?

- А если я ошибаюсь? - словно сама с собой спорила Алена. - А если не он? - И чувствовала, как ей хочется, чтобы она ошиблась.

- Да что ты не отвечаешь мне? Я спрашиваю, может, и ты со своим поедешь с нами?

Они разговаривали, словно глухие, не слыша друг друга, занятые каждая своим. Валерия встала, помахала руками, чтобы быстрее высох лак на ногтях, покрутилась перед зеркалом, прихорашиваясь, показала Алене, где стоит флакончик с лаком, и вышла из комнаты.

Алена опять бросилась головой в подушку и зарыдала. Поплакала, постонала и почувствовала, что в душе утихло и в голове уже не такой сумбур. Одна мысль не давала покоя: врач Егорченко - Семен Грак или только похож на него? Прошло ведь более тридцати лет после тех событий, нетрудно и ошибиться. Но... эта ямочка на подбородке, выпуклые надбровные дуги, рот, перекошенный в жесткой ухмылке. И глаза, застывшие, пронзительно-змеиные... Разве можно их забыть?