Кирилл Столяров - Палачи и жертвы

Но верх идиотизма я обнаружил, читая приобщенное к делу заявление жены Ордынцева. Она тоже работала в аппарате Берии в Кремле и подверглась аресту одновременно с мужем. Спустя полтора месяца, не найдя оснований для привлечения к уголовной ответственности, ее выпустили из тюрьмы, но еще до суда над Ордынцевым исключили из партии лишь за то, что в своем муже она не разглядела опасного преступника. А Ордынцева осудили за то, что он не разглядел заговорщика в Берии. Забавная выстроилась цепочка!

Абакумова и пятерых его подчиненных в декабре 1954 года осудили в Ленинграде как членов банды Берии, хотя оснований причислить их к бериевцам в деле не было.

В сентябре 1955 года предстали перед Военной коллегией Верховного суда СССР Рапава, Рухадзе и Церетели. Вместе с ними на скамье подсудимых в Тбилиси сидели бывшие сотрудники НКВД — МВД Савицкий, Кримян, Хазан и Парамонов, принимавшие самое активное участие в фальсификации уголовных дел конца тридцатых годов, а также Надарая, бывший телохранитель Берии, а до того — комендант Внутренней тюрьмы НКВД Грузии. Всех их обвиняли в измене Родине, в терроризме и в принадлежности к контрреволюционной организации.

О преступлениях Рухадзе и Церетели сказано, думаю, достаточно, а про Рапаву — почти ничего, если не считать соучастия в ликвидации четы Бовкун—Луганцев и не доведенной до конца фальсификации уголовного дела против грузинской интеллигенции. Между тем Рапава играл заметную роль в истреблении родственников Серго Орджоникидзе — им было возбуждено уголовное дело на Папулию Орджоникидзе, выдан ордер на арест Дмитрия Орджоникидзе, утверждено обвинительное заключение по делу Ивана и Антонины Орджоникидзе. Впрочем, на его совести и без этого хватало черных пятен — достаточно сказать, что в 1937 году, будучи председателем «тройки» при НКВД Грузии, Рапава лично рассмотрел 5685 дел и приговорил к расстрелу 2465 человек.

Наряду с Берией, Гоглидзе и Кобуловым, Рапава являлся организатором массовых репрессий в Грузии, в то время как Савицкий, Кримян и Парамонов были исполнителями, зверски избивавшими арестованных, чтобы добиться от них признаний в контрреволюционной деятельности. Подсудимый Кримян, в частности, истязал поэта Тициана Табидзе и буквально выбил из него ложное признание в том, что он поддерживал вражеские связи с Николаем Тихоновым, Петром Павленко, Миколой Бажаном, Максимом Рыльским и Александром Корнейчуком с целью объединения антисоветски настроенных писателей; Савицкий и Парамонов под пыткой заставили директора Тбилисского филиала Института Маркса—Энгельса-Ленина Эрика Бедию признаться в том, что он готовил теракт против Берии, и т. д. и т. п.

Если остальные подсудимые долгие годы служили в органах НКВД, то Александр Самойлович Хазан, одесский еврей, имевший высшее юридическое образование, потрудился на ниве борьбы с внутренними врагами, можно сказать, всего ничего, однако оставил столь яркий след, что о нем вспомнили через пятнадцать лет. Старший лейтенант госбезопасности Хазан с изощренной, по- истине садистской жестокостью фальсифицировал уголовные дела на бывших секретарей ЦК КП(б) Грузии Кахиани и Мамулию, на наркома соцобеспечения республики, старого большевика–подполыцика Вашакидзе, на председателя Верховного суда ГССР, члена ВКП(б) с 1900 года Болквадзе и на целый ряд других партийных и советских работников. После допроса у Хазана в тюремной камере умер Арутюнов, бывший муж Татьяны Дуненко, которая впоследствии — насколько тесен мир! — стала женой Рухадзе. Нет, Хазан сам не бил Арутюнова, он прибегнул к помощи двух дюжих вахтеров, чьи пудовые кулаки, если верить акту, составленному комиссией из трех послушных врачей, в одночасье довели арестованного до «заболевания менингитом».

Зуд борьбы с контрреволюцией овладел Хазаном до такой степени, что все окружающие казались ему недобитыми троцкистами. Тогда коллеги Хазана смекнули, что им несдобровать, и быстренько посадили его за решетку. При обыске у него в кабинете обнаружили обширнейшую картотеку — Александр Самойлович, как выяснилось, заполнял карточки на каждого, кого он видел хотя бы раз в жизни, и на всех тех, кто когда–либо упоминался на допросах, на очных ставках и в донесениях «источников». Трагикомическая подробность: на карточке, заведенной Хазаном на народного героя Грузии Георгия Саакадзе, которого турки казнили аж триста лет тому назад, имелась резолюция: «Разработать, выявить связи и арестовать». Чем же Георгий Саакадзе прогневил дипломированного юриста Хазана? Оказывается, это славное имя было произнесено арестованным Буду Мдивани, который в 1937 году сказал сокамерникам, что если бы он, Мдивани, находился у власти, то сделал бы для родной Грузии больше, чем Георгий Саакадзе. Внутрикамерный стукач донес об этом оперативникам, те, как положено, доложили наверх, а Хазан мигом проявил чекистскую бдительность.