Сергей Голяков - Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика

Рихард превосходно понимал, какая страна теперь подлежала гитлеровскому захвату, но предпочел скрыть это и спросил Отта:

— Так кто же теперь на очереди?

— Скажу тебе по секрету: Чехословакия. Фюрер уже отдал приказ армии начать подготовку к новой операции. — Посол удовлетворенно рассмеялся: — Но все это — только начало. Австрия — отличный стратегический плацдарм для захвата Чехословакии, а Чехословакия — для наступления на Юго-Восточную Европу, на Балканы и… — Он сделал многозначительную паузу, потом снова заговорил, еще более воодушевленно: — Ты знаешь, я поражен, буквально поражен тем, что увидел теперь в Германии. Это совсем другая страна, чем два года назад. Вся нация готова к войне. Не говорю об армии. А в армии сейчас полтора миллиона солдат и офицеров — почти вдвое больше, чем было у кайзера накануне мировой войны. Сто дивизий — и это не считая отрядов штурмовиков и СС!

Рихард воочию представил эти банды коричнево- и чернорубашечников, вспомнил костер на площади Оперы… Тогда горели книги, а теперь?..

А генерал продолжал:

— Но эти сто дивизий — не вильгельмовские, с винтовками без патронов. У вермахта на вооружении уже три тысячи танков, три тысячи семьсот боевых самолетов! И ты думаешь, вся эта мощь нужна нам только для того, чтобы прибрать к рукам какую-то Чехословакию? — Он понизил голос: — В армии большие перемены. От руководства отстранены все, кто проявляет нерешительность или не поддерживает курс на большую войну. Генерал-фельдмаршалу фон Бломбергу предложено уйти в отставку. На его место назначен генерал Кейтель.

— Какой это Кейтель? — удивился Зорге. — Я знал одного коммерсанта…

— Что ты! Потомственный прусский солдат, отпрыск старой юнкерской династии, в мировую войну он был начальником штаба корпуса во Фландрии! Фюрер приближает к себе только кадровых военных!

"Фландрия… У меня о ней память на всю жизнь… Какими мы были сопливыми юнцами-патриотами и как ловко завлекали нас на бойню эти кейтели…". - мелькнуло в сознании Зорге.

— Герману Герингу фюрер присвоил звание генерал-фельдмаршала, продолжал Отт. — Военное министерство упразднено, и руководство всеми вооруженными силами взял на себя наш вождь. Теперь он верховный главнокомандующий. Он сказал: "На мою долю выпало основать Великую Германскую империю!" Теперь ты понимаешь, что это значит?

Рихард понимал: "Да, это значит, что мир стоит на пороге новой войны. Это значит, что фашисты открыто приступают к жестокому переделу Европы".

Ответил он, однако неопределенно:

— Да, трудное дело — политика. Как сказал один француз: "Политика самое великое из всех знаний".

— Хоть и француз, а правильно подметил, — согласился посол. — Ну а теперь нам с тобой предстоит куда больше забот и работы, чем когда я был скромным военным атташе.

— Ничего, — ободрил посла Зорге, — тот же самый француз сказал и другое: "Высокие посты быстро учат высокие умы".

В голосе Рихарда не было и тени насмешки. Да он был просто в превосходном настроении. Прошелся по кабинету, напевая:

— "Дойчланд, Дойчланд юбер аллес!.." — и заговорил: — Да, Германия превыше всего! Все народы должны жить под знаком нашей свастики. Согласись: не будь на земле немцев, история всех других народов вообще не имела бы смысла. Другие народы — просто навоз для сдабривания почвы, на которой должна процветать наша раса.

Рихард не раз перечитывал "Майн кампф" Адольфа Гитлера и поэтому умело определял военно-политическую стратегию будущей экспансии фашизма. Вот что писал сам фюрер: "Мы, национал-социалисты, сознательно подводим черту под внешней политикой Германии довоенного времени. Мы начинаем там, где Германия кончила шестьсот лет назад. Мы кладем предел вечному движению германцев на юг и на запад Европы и обращаем взор к землякам на востоке. Мы прекращаем наконец колониальную и торговую политику довоенного времени и переходим к политике будущего — к политике территориального завоевания.

Но когда мы в настоящее время говорим о новых землях в Европе, то можем в первую очередь иметь в виду лишь Россию и подвластные ей окраинные государства. Сама судьба как бы указывает этот путь…".

Токко и кемпэйтай взяли след

Полковник Номура включил вентилятор. Его лицо покрывала испарина. Кончики пальцев нервно бегали по краю обитого зеленым сукном стола. Шеф второго отдела токийской военной контрразведки переживал один из тех приступов бессильной ярости, против которых не было никаких лекарств, кроме единственного целителя — времени.