Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 2)

- Что с вами, Анфиса? - спросила она. - Вы мучительно стонали.

Анфиса с удивлением обнаружила, что не лежит, а сидит на кровати, свесив голые ноги на пол.

- Ничего. Муж мне давно не пишет, Кирьян...

- Напишет еще. А мой уже никогда не пришлет письма. Он погиб при героической защите Одессы.

Анфиса знала об этом, она не раз слышала от Берты Яковлевны о гибели ее мужа, жалела эту овдовевшую в самом начале войны женщину и ее дочерей. Берта Яковлевна преподавала в школе математику, учительницей, говорят, была неплохой, но сварливой. Колька рассказывал, что ее не любили, делали ей всякие пакости. И еще она была рассеянной, не обладала памятью на лица и события ("После похоронки на папу у нее совсем память исчезла", - говорили ее дочери), и этим широко и беззастенчиво пользовался Колька. Берта Яковлевна в десятом классе, где учился Николай, была классной руководительницей. Колька систематически выкрадывал у нее классный журнал и проставлял себе и своим товарищам отметки. Анфиса это знала, сердито ругала сына, но тот мотал только крючковатым носом и оправдывался:

- Да что я, мам, ставлю-то? Не пятерки же...

- Оболтус ты. Вместо того, чтоб учить... А как она поймает тебя на этом?

- Память у нее дырявая, - усмехался Колька.

Через полчаса Анфиса и Берта Яковлевна чистили картошку. Как-то так получилось, что с самого дня подселения эвакуированных, которых привел на квартиру сам председатель райисполкома Хохлов со словами: "Вот, приютите жильцов... Не обижайте", они все стали жить одной семьей.

Берта Яковлевна в общий котел отдавала свою зарплату, потом сама Анфиса устроилась на работу - уборщицей в районную библиотеку. И хотя хлебные карточки отоваривали, как говорила Берта Яковлевна, не всегда - Колька, Лидка и Майка по целым суткам толклись в тысячных магазинных очередях, подменяя друг друга, но зачастую хлеба им так и не доставалось, - хлеб в доме все же водился и жили все хоть и не очень сытно, но не впроголодь.

Нынче весной впятером - Верка лишь демонстративно не взяла в руки лопаты дружно вскопали огород, посадили картошки, бобов, гороху, по краю плетня натыкали кукурузы. Лето было засушливое, каждый день почти они поливали из Громотушки огород. С утра до вечера над инютинской усадьбой стоял галдеж и звонкий смех Майки с Лидкой.

- Как хорошо... Скажите пожалуйста, как это удивительно! - говорила частенько Берта Яковлевна, раскрасневшись от работы. - Я никогда не занималась огородничеством. Но это же прекрасно!

- Не знаю, прекрасно или не прекрасно, - ответила ей однажды Анфиса. Просто без огорода нам не прожить.

- Ну да, я понимаю. Теперь это я понимаю... Урожай картофеля, кажется, будет отменный...

- Вроде бы должен. Тогда перезимуем.

- Как это удачно - речка в огороде!

- Громотушка-то? Без нее бы гибель. Кормилица.

- Хорошо, что на земле есть речки.

Анфиса сейчас вдруг вспомнила этот разговор, эту наивную, как ей тогда показалось, фразу: "Хорошо, что на земле есть речки". А ведь в самом деле хорошо. И что солнце на небе, и что дождь, и что снег, зима, а потом весна... Только бы война вот скорей кончилась, Кирьян вернулся...

Анфиса неожиданно для самой себя всхлипнула.

- Вы уж напрасно так, - сказала учительница, откладывая нож и доставая папиросу. - Письмо вам еще будет, задержалось где-то.

- Не задержалось, не будет. - Анфиса враждебно сверкнула глазами, будто недовольная за эти участливые слова. - Я вот чувствую, что-то случилось с ним. Что-то случилось!

Берта Яковлевна чиркнула спичкой, прикурила, стала смотреть в окно, за которым в синей предутренней дождливой мгле проступали мокрые горбатые крыши соседних домов.

- Он, ваш муж Кирьян, был хороший человек?

- Хороший, - прошептала Анфиса, опуская голову. Но тут же медленно начала ее поднимать, в глазах ее была не враждебность уже, а в прах испепеляющая ненависть. Анфиса поднимала голову угрожающе, зловеще, в руках у нее был кухонный нож потемневшего железа. Сжимая этот нож, будто собираясь кинуться на учительницу, она начала подниматься с табурета. Берта Яковлевна обо всем догадалась, торопливо бросила папиросу в кучку картофельных очисток.

- Анфиса, простите! Я оговорилась.

- Т-ты?! - взвизгнула Анфиса. - Что ты его хоронишь?!

От ее вскрика проснулся Колька, быстро приподнялся, сел, спросонья заморгал глазами.

- Что кричишь-то? Случилось чего, мам?

Анфиса молча и тяжело дышала.

- Ничего не случилось, - сказала Берта Яковлевна. - А ты вставай, сегодня последний экзамен у тебя. И я буду спрашивать тебя строго. Бином Ньютона повторил?