Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 2)

- Ну что ж... спасибо ему, Василию Степановичу, - с трудом, через силу вымолвил Алейников.

- Да-а... Больше - Полипова, но не во всем. А во всем, говорил он, люди разберутся рано или поздно.

- Наверное... Иначе как же? Что бы я ни отдал, чтобы дожить до этого времени!

- Доживем, Яков Николаевич! - убежденно произнес Кошкин.

После этих слов Алейникову сразу стало как-то свободнее и легче, будто тяжкий каменный жернов, незримо лежавший на плечах, вдруг неизвестно каким образом начал превращаться в песок и осыпаться вниз, к ногам. Яков радостно повел плечами, посмотрел Кошкину прямо в глаза.

- Не представляешь ты, Данила Иванович, как я рад, что судьба свела нас тут, что мы встретились. Поверь еще раз - я не могу и представить сейчас, как бы жил дальше без этой встречи...

- Да что ж, - проговорил тот, - я тоже, Яков, доволен...

Из-за порыжелого холма, который огибала спускающаяся из деревни вниз, к речке, дорога, показался ординарец Кошкина, увидел своего командира, побежал бегом.

- Шифровку расколдовали, - сказал Кошкин.

Ординарец, подбежав, бросил руку к пилотке, хотел что-то доложить, но командир роты опередил:

- Ладно, давай.

Он взял из рук ординарца листок, глянул в него, усмехнулся.

- Так и есть. Через три дня пополнение прибывает. Не могли повременить, черти. После завтрашнего боя у нас столько дел будет.

- Заботятся об нас, Данила Иванович... - с усмешкой вставил ординарец.

- Разговорчики! - оборвал его Кошкин. - Командиры взводов собрались?

- Так точно, товарищ капитан.

- Ступай. Я сейчас приду.

Ординарец повернулся и побежал обратно к холму.

- Славный парень из него получился. Два раза жизнь мне спасал.

Кошкин положил шифровку в карман гимнастерки, поправил пистолетную кобуру.

- Доукомплектовка под Щиграми будет... - Кошкин усмехнулся. - Веселое это времечко - доукомплектовка - у нас. Поездной конвой отбывает восвояси, а свежие штрафнички и начинают развлекаться. В основном грабеж мирного населения. Отлично знают, предупреждены, что за это расстрел на месте. Но такие есть артисты! Пока утихомирим...

- Да, представляю. Не представляю только, как справляетесь.

- Остатки от прежнего состава крепко помогают. Знаешь, штрафник, побывавший в бою, совсем другой человек. Удивительно порой, как несколько часов, иногда даже минут - хотя короткие бои у нас случаются редко - меняют людей. Такие уркаганы, что пробы ставить уже негде, вроде вон моего ординарца, человеческий облик обретают. А то и ягнятами становятся. Туда ведь, за край жизни, заглядывать страшно, там можно многое увидеть. И весь уркаганный лоск сразу лохмотьями слезает... Ну что ж, Яков... - И Кошкин протянул руку.

То ли потому, что Кошкин назвал его просто по имени, то ли оттого, что в голосе командира штрафной роты явственно прозвучала искренность, сердечность даже, Алейников вдруг опять разволновался, как мальчишка, почувствовал, что к лицу подступила вся кровь. И, еще больше смешавшись от мысли, что Кошкин заметит его состояние, торопливо схватил протянутую руку, но не пожал ее, а грубо дернул Кошкина к себе, обнял за горячие плечи.

- До свидания. Спасибо... Останемся живы - встретимся в Шантаре.

- Встретимся, Яков Николаевич, чего ж... - сбивчиво промолвил и Кошкин.

- Непонятно мне только: чего ж ты этого типа... этого Зубова не расстрелял? - неожиданно для самого себя проговорил Алейников. - Он же снова может...

- Не думаю, - ответил Кошкин, оправляя гимнастерку. - И как тебе сказать? Любопытен мне чем-то этот тип.

- Чем же?

- Ну как же... Ведь сын нашего классового врага, как говорится, царского полковника, колчаковского карателя, с которым мы в гражданскую дрались, усмехнулся Кошкин. - Как-никак пусть под гнетом закона, но воюет за интересы, противоположные интересам его отца... Эта троица - Зубов, Кафтанов, Гвоздев прибыла в роту давно. Участвовали уже в двух боях. И странное дело - ни один из них даже царапины не получил. Будто заколдованные. Все трое барахло человечье, конечно, но в боях вели себя по-разному. Кафтанов и Гвоздев все норовят в бою за спины других. А Зубов в самое пекло лезет. А он у них главарь... Что он, смерти ищет? Или что-то тут другое?

- Смерти-то вряд ли. На ранение рассчитывает.

Кошкин глянул на часы, машинально проверил, все ли пуговицы застегнуты на гимнастерке.

- Может быть, и так. Но люди, Яков, интересные, что ни человек, то... экземпляр. А в Валуйках, по-моему, он, стреляя в меня, промахнулся умышленно.

- Да? Зачем же тогда стрелял?