Андрей Бугаев - День «N». Неправда Виктора Суворова

С прорывом 20 мая 1941 г. немецких танковых дивизий к Амьену и Абвилю северная группировка союзников оказалась отрезанной от основных сил в районе Дюнкерка на Атлантическом побережье. Англичане, опасавшиеся за безопасность метрополии, начали эвакуацию. После недели боев не сумевшие эвакуироваться французские войска капитулировали.

Пытаться в самом начале войны отсечь Восточную Пруссию наступлением с Белостокского выступа вдоль ее насыщенной фортификационными сооружениями южной границы с последующим выходом к морю в районе Гданьска было бы безумием. Части Красной Армии в этом случае сами втягивались в мешок, гораздо больший, чем тот, в котором погиб Западный фронт в конце июня 41-го.

Она, конечно же, не могла завершиться успешно тогда. Красная Армия не была готова к подобным широкомасштабным операциям. Дело тут не в недостатке техники, а в отсутствии опыта современной войны. Но, согласитесь, тактически подобный удар напрашивается не в меньшей степени, чем прорыв немецких 2-й и 3-й танковых групп к Минску.

И если кто-то скажет, что Сталин подтянул бы мехкорпуса за два-три дня до «дня М», не верьте. Любое перемещение крупных танковых соединений не осталось бы незамеченным для противника и точно указало полосу будущего наступления.

А если подобных группировок нет и создание их не предвидится, мехкорпуса что, пойдут в наступление «сплошным фронтом», с тех позиций, где они находились, - на запад? Но это не вчерашний и даже не позавчерашний день. Не день даже - сумерки.

Суворов В, Ледокол, с. 334.

Насколько надежно прикрывали и насколько были готовы, вопрос иной.

Именно, лишь догадывались. В докладной записке Жукова и Василевского о перспективах превентивного удара по Германии, представленной ими Сталину в середине мая 1941 года (была и такая!), о решительных рассекающих ударах с прорывом на большую глубину и окружением значительных группировок противника - ни слова.

Дивизии корпуса, входящего во Второй стратегический эшелон советских войск, сначала были сосредоточены в лесах у Киева, но в связи с катастрофическим развитием событий под Минском были возвращены на левый берег Днепра, погружены в эшелоны и переброшены на Западный фронт. К моменту их выгрузки в районе юго-восточнее Витебска последний был немцами уже взят.

Как знать, возможно, комкор просто лучше только что вернувшегося в строй из лагеря своего заместителя знал состояние дел в армии, знал, что невозможно в несколько оставшихся до встречи с немцами дней сделать командира полка из человека, которому необходимо указывать о боевом охранении, и комбатов - из других людей, спешащих вместе с личным составом покинуть линию обороны при первом же, едва ли не случайном разрыве...

Но, скорее всего, его просто приучили не высовываться, что не могло не обернуться в конце концов безответственностью и бессилием. Не исключено, кстати, и то, что комкор все никак не мог решить для себя, как вообще относиться к столь инициативному недавнему «врагу народа», какая линия его поведения в создавшейся ситуации покажется соот-ветствующим органам наиболее правильной. Не думал же он, в конце концов, что в полутора десятках километров от немецких окопов его пытаются подсадить!

Горбатов А.В. Годы и войны, с. 167-169.

Если бы не прорывающаяся горечь этих строк, такое предположение могло бы претендовать на не лишенную остроумия шутку

Горбатов А.В. Годы и войны, с. 169-171. Думаю, читатель простит мне столь пространное цитирование, но, честное слово, ничего подобного читать в официальных изданиях, увидевших свет в разгар застоя, мне не приходилось. Разве что К. Симонову, А. Генатулину, В. Кондратьеву, В. Богомолову, Василю Быкову и некоторым другим авторам, которых, поверьте, совсем немного, хватило гражданского мужества написать о минувшей войне так же ярко, правдиво и смело!

Суворов В. Ледокол, с. 338.

Речь идет об обращении Сталина к народу 3 июля 1941 года, первого с начала войны публичного выступления вождя.

Симонов К. С/с. Т. 8, с. 63.

Было бы удивительно, если бы огромное тоталитарное государство с мощной военной индустрией, с тысячами самолетов и танков, на разработку и постройку которых денег не жалели, с вековыми военными традициями терпело поражения совсем уж без сопротивления. Даже в тяжелейших условиях, в которых по вине «великого и мудрого вождя» армиям прикрытия пришлось вступать в бой.