Андрей Бугаев - День «N». Неправда Виктора Суворова

Переход указанных территорий «в сферу влияния» СССР был оговорен в секретных протоколах, приложении к пакту Молотова — Риббентропа.

Характерно, что Хрущев в своих «Воспоминаниях» говорит о несколько иных словах Сталина «Обману, обману Гитлера» (с. 195). Согласитесь, разница есть.

Суворов В. Ледокол, с. 54.

Мы знаем то, чего Сталину и Гитлеру, да и всем другим участникам войны, знать было не дано, — как оно все будет дальше, имеем представление о соотношении сил. Кажется очевидным, более благоприятного случая для нанесения удара в спину фашистской Германии, чем начало июня 1940 года, у Сталина уже не было. Он не рискнул, ограничился возвращением Молдавии. И дело тут не только в том, что Сталин, не желая отойти от своей политики выжидания, все еще надеялся на затяжной характер войны, на то, что Франция, как в предыдущий раз, сумеет выстоять и стабилизировать фронт. Он боялся.

Традиционная привычка советских лидеров — искать виновника неудач где угодно, только не в себе самом. Любопытно только, кто же столкнул их с Гитлером. Может быть, Франция, ценой оккупации и национального унижения, сравнимого с унижением 1871 года?

До середины 42-го года активных действий в Европе англичане не предпринимали. Причем речь идет лишь об авианалетах на промышленные центры Германии, которые стали возможными во многом благодаря успехам возмужавшей советской авиации. Таким образом, говорить о войне Германии на два фронта и в 1941–1942 годах можно лишь с большой натяжкой.

Хрущев Н. С. Воспоминания, с. 92. 93.

Там же, с. 243.

Там же, с. 239, 240.

Суворов В. Ледокол, с. 36–41.

К 17 сентября части Вермахта вышли на линию Львов — Любомль — Брест — Белосток — Сувалки. Дальше на восток немцы не пошли. Большая часть польских вооруженных сил была уничтожена в первую же неделю войны западнее Вислы. Сталину нечего было бояться, противостояли ему лишь деморализованные заслоны. Немногие польские командиры рискнули оказать Красной Армии вооруженное сопротивление.

28 сентября пала Варшава, 30-го — Модлин. Все было кончено.

А если бы Сталин все-таки не вошел в Польшу? Что же, нетрудно догадаться, кто тогда оккупировал бы Западную Украину и Белоруссию.

Барьер все равно был бы разрушен. Вот только западная граница СССР проходила бы при этом на 200–300 километров ближе к Москве.

Финны оставили Выборг в 12 часов 13 марта, когда, согласно подписанному днем ранее в Москве мирному договору; военные действия прекратились.

Был в то время военно-морским министром Англии.

«Добровольное» вступление в семью советских народов Эстонии, Латвии и Литвы было закреплено седьмой сессией Верховного Совета СССР в начале августа 1940 года. Но обратите внимание на дату ввода в Латвию и Эстонию частей Красной Армии — 17 июня. В этот день Петен в своем выступлении по радио заявил о том, что обратился к Гитлеру с просьбой прекратить военные действия. Это заявление окончательно деморализовало разбитую французскую армию. Не правда ли, удивительное совпадение.

«Известия» от 29.06.40.

История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945. Т 1, с. 281.

Говорить о разрушении барьера на юге СССР и вовсе не приходится. Граница как была советско-румынской, так, отодвинувшись на запад, таковой и оставалась.

Те несколько дивизий, которые немцы, спасая от разгрома союзника, вынуждены были перебросить в Северную Африку, не идут ни в какое сравнение с группировкой Красной Армии на Дальнем Востоке.

Главное разведывательное управление.

И уж последний шанс был упущен Сталиным в апреле-мае 41-го, когда значительные силы немцев и их союзников (до 80 дивизий) были отвлечены для захвата Балкан и Крита. Здесь никаких иллюзий относительно возможного затяжного характера кампании быть уже не могло.

То, что англичане ограничатся обороной далекой африканской провинции, сомнений не вызывало. Добейся Гитлер решающих побед на востоке, он не позволил бы английским войскам высунуться с островов. Прими бои затяжной характер, как оно и произошло, англичанам и вовсе незачем было бы торопиться. Теперь уже они заняли позицию почти стороннего наблюдателя, позицию, о которой мечтал и которую готовил для себя Сталин. Теперь они смогли, наконец, перевести дух и впервые посмотреть в будущее с оптимизмом. Два их недруга сошлись в смертельной схватке и уничтожали друг друга на совесть, как могли.