Филипп Эрланже - Диана де Пуатье

Генрих подписал договор, Карл Пятый подтвердил его, прежде чем удалиться в Юстский монастырь, где он будет проводить время в попытках забыть о своей тщеславной мечте. Его отречение произошло 25 октября. Совершив этот потрясающий поступок, человек, который так пылко стремился к объединению Христианского мира, как будто бы «смирился с приговором судьбы, так как, вынужденный разделить свои переходящие по наследству владения, он предпочел сделать своего сына королем испанской нации и оставить непостоянное владычество в Европе своим наследникам по боковой линии». 146 146 Le due de Levis Mirepoix: La France de la Renaissance.

Узнав о заключении перемирия, кардинал Лотарингский в бешенстве вскричал:

— Коннетабль победил в этой игре!

Что же касается короля Франции, то он представал в довольно странном виде, подписав за один месяц два абсолютно противоположных по значению договора.

Несчастный король никак не мог избежать дерзких замечаний кардинала Лотарингского и жалоб своей жены, во всеуслышание обвиненный Папой в измене!

У нас нет доказательств тому, что голос Дианы также звучал в этом хоре, но вряд ли можно в этом сомневаться: фаворитка оставалась союзницей Гизов и папского престола, которому она во что бы то ни стало хотела продать свое призрачное Кротонское маркграфство.

Именно в этот момент Генрих нашел прибежище в новом любовном приключении с Николь де Савиньи, баронессой де Сен-Реми, которая родила от него сына, отдаленного предка графини де Ла Мот, героини дела о бриллилантовом колье. 147 147 Жанна де Валуа, графиня де Ла Мот (ум. 1791), последний потомок барона де Сен-Реми, явилась организатором и участницей скандала, поставившего под удар королеву Марию-Антуанетту, и связанного с хищением баснословно дорогого колье, сделанного для королевы. Тем не менее он не признал этого ребенка — Амадис тотчас же вернулся к своей богине.

Все сторонники военных действий Франции и Италии беспрестанно плели интриги. Наслушавшись их речей, Генрих начинал испытывать угрызения совести, упрекал коннетабля, но затем вновь подпадал под влияние своего «первого советника». Несмотря на страдания, которые Монморанси причиняла непрекращающиеся инсинуации, он продолжал яростно сражаться. Его укоряли в том, что он незаконно лишил младших детей короля графств, которые они могли бы получить по ту сторону гор. Он возражал, ссылаясь на народное бедствие и взывая к экономии средств. Король заявил, что ребенок, которым Екатерина была беременна в том году (будущий герцог Алансонский), станет кардиналом!

Настойчивость, с которой коннетабль защищал мир, оправдывает многие его ошибки. В том году, ставшем решающим моментом, старик «благодаря своему практическому уму достиг уровня великих министров: он стал представителем самой здравой королевской политики». 148 148 Lucien Romier

Увы! Папа, прислушиваясь к худшим советам, все чаще предпринимал попытки спровоцировать войну с Испанией. Он в этом преуспел: первого сентября 1556 года герцог Альба, вице-король Неаполя, вторгся в папские владения во главе огромного войска.

Павел IV тотчас же, ссылаясь на только что заключенный договор, потребовал помощи от французов. Ответ Монморанси содержал в себе миротворческие излияния. Коннетабль даже добился отзыва Авансона. Но тут разбушевались Гизы, королева забыла о своей сдержанности и высказала порицание — неслыханная доселе вещь — вялости своего «дорогого господина».

Четырнадцатого сентября на «полном пререканий и криков» Совете коннетабль и кардинал Лотарингский лицом к лицу сошлись в жестоком споре. Его Величество промолчал. Пробил час судьи, единственной, которая могла в подобной критической ситуации определить королевскую волю, остановить этот обезумевший маятник.

И вновь Диана выбрала ту партию, которая соответствовала ее интересам и отвечала ее злобе.

В начале октября Генрих решился оказать помощь папе и разорвать перемирие. Кардинал Лотарингский, уже получивший епископство Меца, воспользовался возвращением расположения и получил во владение огромное аббатство Сен-Дени.

Напрасно коннетабль, сделав последнее усилие, начал новое сражение. В январе 1557 года Франция вновь оказалась в состоянии войны с Испанией, в июне — с Англией.

Главная ответственность за проведение такой безрассудной политики лежала на плечах Дианы и кардинала Лотарингского, именно этот факт может послужить основанием для высказывания Лобепина: