Филипп Эрланже - Диана де Пуатье

Итак, королева при виде всего этого, с досады горько заплакала: стеная, причитая и жалуясь на то, что муж не обходится с нею тем же манером и не безумствует, как с любовницей.

Наперсница принялась утешать свою госпожу, говоря, что нечего ей горевать, коли она сама решилась увидеть все воочию; мол, чего хотела, то и получила, а слезами горю не поможешь. На что королева отвечала: "Увы мне, Вы правы: я вздумала смотреть на то, чего видеть мне никак не следовало; зрелище сие поразило меня в самое сердце". Однако же вскорости она вполне утешилась и более уж не огорчалась, хотя по-прежнему занималась подглядыванием за любовниками, тешась сим зрелищем, а может быть, и кое-чем другим». 117 117 Пер. И. Я. Волевич.

Понимая, что даже на троне она зависит от прихоти своей соперницы, ученица Макиавелли стала вести себя, как раньше. И была за это вознаграждена. «Королева, — написал Лоренцо Контарини, — в самом начале своего царствования не могла выносить любви и расположения, которые король выказывал герцогине (Диане), но позже, по настоятельной просьбе короля, она смирилась и стала терпеливо к этому относиться. Королева даже не прекратила наносить визиты герцогине, которая, со своей стороны, оказывала ей неоценимые услуги в плане воздействия на короля, и часто именно она советовала ему идти спать с королевой».

Эти ночи, которые Екатерина проводила с супругом, благодаря политическим ходам или скуке холодной богини доставляли королеве истинную радость, что доказывают проявления ее печали, следовавшие за тем, как ее муж отдалялся от нее. Во время военных кампаний короля те письма, которые его любовница адресовала сопровождающим Генриха, «напоминали письма жены, которая, конечно, волнуется, но уверена в чувствах отсутствующего мужа; письма супруги Генриха как будто написаны влюбленной любовницей». 118 118 J. Mariéjol.

«Я говорю с Вами, как жена», — писала тогда коннетаблю та, которая однажды будет ассоциироваться в умах людей со следованием государственным интересам. И герцогине де Гиз, которая поехала к своему мужу: «Дай Бог, чтобы я оказалась рядом с моим супругом!» Она гневалась на того, кто был ответственен за поражение, но лишь потому, что «он причина тому, что она совсем не видела короля».

Как только ее супруг отправлялся к войску, она одевала траур, заставляла делать то же своих приближенных и проводила все время в «очень пылких молитвах».

«Я так его любила, что постоянно испытывала страх», — с пафосом призналась она, когда стала вдовой. 119 119 Письмо королеве Испании от 7 декабря 1560 года. «Мать и покровительница королевства», которую ее противники станут называть госпожой Сатаной и госпожой Змеей, была обречена на нешуточные страдания: влюбленная в человека, равнодушного к ней, ревнивая и обманутая, гордая и подвергавшаяся публичному унижению, она должна была существовать рядом с той, которая была для нее омерзительна, и постоянно разыгрывать для нее роль подруги.

«Я постоянно испытывала страх…»

Став правительницей, она спокойно будет взирать на огонь битвы, покушения, чуму. Ожидая своего часа, она дрожала перед ужасной кузиной, которая была во власти уничтожить эту коронованную Золушку.

Какое-то время ее пожирала смертоносная ярость, жертвами которой позже станут другие. И герцог де Немур предлагал ей тогда плеснуть в лицо фаворитке «сильно дистиллированной водой», то есть серной кислотой. Но Екатерина быстро взяла себя в руки и заставила себя забыть об этом искушении.

К счастью, с помощью хитрости и лицемерия ей удалось убедить своего врага, что жить в согласии было в интересах их обеих. С 1536 года Мадам не изменила своего отношения к своей драгоценной сопернице. Она выказывала ей чрезвычайное почтение и, в случае необходимости, расточала нежную заботу… за которую, впрочем, получала плату! Однажды в качестве вознаграждения за ее «добрые услуги» ей выплатили сумму в пять с половиной тысяч ливров.

Успокоившись на какое-то время, Екатерина немедленно сообщала коннетаблю о том, что она пользуется «добрым расположением» короля. Она использовала каждую возможность, старалась убедить придворных и в особенности своего «кума» в этом «добром расположении». То есть возможность потерять это расположение все время существовала.

Чтобы обезопасить себя, королева старалась незаметно выставлять достоинства фаворитки в выгодном свете, и одновременно стала орудием воздействия Дианы на короля. Именно к супружескому ложу богиня неумолимо подводила своего раба, который иногда был не прочь погулять на стороне. Скрыться было очень трудно. Несчастный Генрих оказался пленником этих двух женщин, которые одна за другой получили за его счет неограниченную власть.