Роман Иванычук - Мальвы

В правом углу зала на ворсистом красном ковре под малиновым балдахином сидел суровый, со скуластым лицом мужчина. Когда-то в Турции Хмельницкий видел османских пашей, знал их жестокий нрав и гордое высокомерие - ожидал увидеть таким и хана. Поэтому его приятно поразил хан своим видом сурового воина, которого только сан принудил надеть на себя большую зеленую чалму и сесть под малиновым балдахином. <����Очевидно, он намного лучше чувствует себя на коне, чем тут, - подумал Хмельницкий. - Я мог бы с достоинством скрестить с ним саблю в поединке, мог бы идти плечом к плечу в равноправном союзе, но кланяться ему тяжело, ибо рыцарь рыцарю раболепных поклонов не отдает>.

Хмельницкий какое-то мгновение видел перед собой только Ислам-Гирея, затем заметил братьев хана, сидевших рядом с ним, и ханских сановников, стоявших в стороне.

Хан с любопытством присматривался к Хмельницкому. Ему понравилась величественная фигура гетмана, на которой так хорошо сидел жупан из белого сукна, а поверх него темно-зеленый кунтуш с откидными рукавами. Понравились и его кустистые брови, энергично сдвинутые к переносице, и молодецкие усы, но он ожидал от Хмельницкого поклона. Ведь прибыл он о чем-то просить.

Гетман снял шапку и опустил голову на грудь, длинный чуб его упал вниз. При этом он положил у ног дорогую дамасскую саблю и пистоль с инкрустированной костяной рукояткой.

- Милостью аллаха великой орды высокочтимый хан, - начал гетман, - у рыцаря нет богатства, поэтому приношу тебе то, что дает нам жизнь и на что мы питаем надежды, а кроме этого, еще и глубокое уважение к твоей особе полководца и богатыря.

- Хорошо говоришь, - ответил хан. - Знаешь, чем подкупить воина. И переводчики, вижу, не нужны тебе... Что же тебя, Ихмелиски, привело ко мне в эту весеннюю пору? Ведь не так давно, как мне известно, ты готовился вместе с королем идти на меня войной.

- До сих пор мы были врагами, - не опуская глаз, продолжал Хмельницкий, - только потому, что казаки гнули шею в шляхетском ярме - и потому воевали с тобой поневоле. Теперь мы хотим сбросить позорное иго и предлагаем вам дружбу.

- Но ты ведь подданный короля и изменяешь ему. Чем я гарантирован, что ты не изменишь и мне?

- Хан, нельзя назвать изменой справедливую борьбу. Гетман Дорошенко не считал Шагин-Гирея изменником*, когда тот начал справедливую войну против кафского паши и Кантемира-мурзы. Предать можно отца. Изменить можно отцу, но не своему душителю. А на Украине тирания шляхтичей горше всякой другой. Поэтому мы решили пойти войной на шляхту, которая является и твоим врагом. Она пренебрегает твоим славным именем, не платит тебе дани, еще и нас подстрекает нападать на вас. Вот посмотри. - Хмельницкий вытащил из-за обшлага рукава бумаги и подал их хану. - Это привилегии, которые предоставил нам король в уплату за то, чтобы мы двинули свои войска на Крым. Поэтому мы просим тебя выступить вместе с нами против предателей и клятвопреступников.

_______________

* Михаил Дорошенко, являвшийся в 1625 - 1628 годах гетманом

реестрового казачества, поддерживал крымского хана Шагин-Гирея в

борьбе с претендентом на ханский престол Кантемиром.

Ислам-Гирей принял бумаги и передал их плосколицему бородатому старику, который, казалось, дремал, стоя справа у трона.

- Дай переводчикам, пусть слово в слово перепишут человеческим языком, - сказал Сеферу Гази и снова повернулся к Хмельницкому: - Чем ты, гетман, можешь поручиться, что твои намерения и помыслы чистосердечны?

- Дай мне твою саблю, хан, - ответил Хмельницкий. Он взял из руки Ислам-Гирея карабелу, поцеловал лезвие и произнес: - Клянусь творцу всей видимой и невидимой твари, что все, что прошу у его ханской милости, делаю без коварства. Если же я говорю неправду, сделай так, боже, чтобы эта сабля отделила мою голову от тела.

- Тяжкая клятва, - промолвил хан, - но ты призываешь в свидетели своего бога. Оставь мне своих достойных заложников, гетман.

- Хан, одного моего сына замучил изувер Чаплинский*. Второго оставлю тебе заложником, - хриплым голосом произнес Хмельницкий, и боль исказила его лицо.

_______________

* В некоторых современных источниках встречаются утверждения,

что сын Хмельницкого умер после избиения слугами чигиринского

подстаросты шляхтича Чаплинского во время набега последнего на хутор

Хмельницкого Суботов. Сам гетман писал, что сын <����еле живым остался>.

Ислам-Гирей одобрительно кивнул головой и в знак согласия ударил руками по бедрам.