Сергей Аверинцев - Символика раннего средневековья

То, что можно сказать о гностицизме, неприложимо к неоплатониз­му, воспринявшему платоническое наследие вовсе не в виде осколков, но в виде целостной системы мыслительных импликаций, подлежащих всестороннему эксплицированию (ср. Лосев А. Ф. Античный космос и современная наука. М., 1927, с. 522-528 и др.). Поместить неоплато­низм «за пределами» античной философии можно лишь постольку, по­скольку итог развития в определенном смысле находится «за предела­ми» самого развития. Но такова диалектика всякого развития.

Ср. нашу статью: Аверинцев С. На перекрестке литературных тра­диций (Византийская литература: истоки и творческие принципы)// Вопросы литературы. 1973. № 2. С. 150-183 (главным образом, с. 158-162 и 178-181).

До какой степени это так, можно видеть на примере довольно се­рьезного романа Гелиодора «Эфиопики», где в роли «посвященных» выступают гимнософисты Эфиопии (вместе с египетским жрецом Ка- ласиридом, древним товарищем мистагога Зарастро из «Волшебной флейты» Моцарта). Эфиопия для Гелиодора - «что-то вроде Индии» плюс «что-то вроде Египта». Всякий, кто читал Гелиодора, или роман Филострата о маге Аполлонии Тианском, или ориенталистические пас­сажи Климента Александрийского, мог убедиться, что позднейший ма­сонский и теософский миф о «тайной мудрости» Азии - лишь заклю­чительная фаза вульгаризации и обессмысливания античных попыток подступиться к специфике восточной культуры (в одном стихотворе­нии Пастернака для этого найдена формула: «домыслы в тупик постав­ленного грека»). Ср. Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближ­невосточная «словесность». (Противостояние и встреча двух творче­ских принципов)//Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. М, 1971. С. 206-266 (особенно с. 234-237, 245-246).

Например, Clementis Alexandrini Stromata I, 15 (69, 1); ibid., I, 29 (180, 1); Eusebii Praeparatio Evangelica, X, 4, 19; Theodoreti Graecarum affectionum curatio, I, 51, etc.

Platonis Timaeus. P. 22 B.

«Филоварваром» ((piAoP&pPapog) Геродота назвал Плутарх (De Herodoti malignitate XII, 1, p. 857 a).

Aeschyli Persae, v. 181-206.

В 324 г. до н. э. была с величайшей помпой отпразднована свадь­ба между десятью тысячами солдат Александра Великого и их персид­скими невестами. Эллинство - жених, Азия - невеста, и судьбы все­ленной требуют их мистериальной встречи: такова символика, не перестававшая сохранять актуальность на закате античности (ср. Чембатова Н. П. «Священный брак» эллинства и варварства в рома­нс Гелиодора «Эфиопика»//Типология и взаимосвязи литератур древ­него мира. С. 267-279).

Константинополь лежит на европейском берегу Босфора; с про­тивоположной стороны ему соответствуют обе дополнительные суб­столицы - Халкидон и Никея, города Вселенских соборов. Между этими тремя городами заключен символический рубеж Европы и Азии.

Ср. Procopii Caesariensis De bello Gothico, III, 33 (B 417, P 543).

Пер. М. А. Гаспарова (Памятники средневековой латинской ди­ктатуры X-XII веков. М.: Наука, 1972. С. 211).

Слово «латинянин» (AaxeiV&) становится особенно одиозным в связи с политическими и конфессиональными конфликтами поздне- византийской эпохи; но уже в эпоху Римской империи оно использо­валось грекоязычным населением восточных провинций как способ отделить ненавистную этническую природу западного завоевателя от его славного имперского имени «римлянин». (При таком снижающем употреблении слова «латинянин» отчетливо выступает функция сло­ва «римлянин» как титула.) Например, около 180 г. н. э. Ириней Ли­онский расшифровывал апокалиптическое «число Антихриста» 666 как числовое значение слова «ЛатешЦ». (Irenei Lugdunensis Adversus haereses. V, 30, 3; ср.: Dornseiff F. Die Ratsel - Zahl 666 in der Offen- barung des Johannes // «Kleine Schriften» II. Leipzig, 1964. S. 244-247).

Специально греки переименовали себя так основательно, что их исконное самоназвание эллины на века исчезает из византийской жиз­ни и словесности, превращаясь в одиозное обозначение «язычников», «нехристей».

Наши слова «официальный» и «официозный» недаром восходят к латинскому слову officium, представляющему собой один из цент­ральных терминов древнеримской этики и обозначающему «обязан­ность» личности перед безличным и сверхличным порядком государ­ства, традиции, общественного мнения.

He случайно церемониал римских аристократических похорон так поразил грека Полибия (ср. классическую характеристику этой церемонии: Моммзен Т. История Рима. Т. I. М., 1936. С. 812-814).