Энрике Каррильо: Мата Хари: Тайна ее жизни и смерти

«- Ее разговоры – продолжал доктор Браль- ее интересные беседы, когда-то вполне космополитические и светские, становились внезапно очень серьезными, размышления – абсолютно восточными… Афоризмы цвели на ее губах как на губах Санчо Пансы; но, все же, они были совсем другого рода. Ее сентенции были плодом индусских учений; они служили ей каждое мгновение для укрепления ее доверия к нирване. – От нашего рождения, – говорила она и привлекала всю мудрость своего учения, – мы – оживленный пружинкой скелет; самое незначительное сотрясение может разбить его. Или: – Червь – это единственное бессмертное существо. Или еще проще: – Нет ни жизни, ни смерти, есть только метаморфозы. Хотя, как я узнал позже, ее друзья называли ее педантичной, так как она всегда цитировала и была долго одержима желанием объяснить темные связи существования и правил искусства буддийским или брахманским способом, я, честно скажу, никогда не заметил ничего, что оттолкнуло бы меня напыщенным тоном. С самой большой ловкостью она смешивала друг с другом рисовую муку и метафизику, опыты самого низкого оккультизма и самое возвышенное учение Вед. Духи, приготовленные определенным образом, краска, смешанная с другой в определенные дни, устные заклинания с особенным акцентом, кабалистическое число, амулет, короче, какая-нибудь мелочь могли доставить ей чрезмерную радость. Я вспоминаю, как однажды во второй половине дня, она с очень печальной улыбкой сказала мне, что в благодарность за все мое внимание она намеревалась подарить мне три волшебных рецепта, которые могли бы заинтересовать меня больше всего. Я спросил ее со смехом: – И что же это за рецепты? – Первый и самый главный дает силу, чтобы тебя полюбило твое любимое существо, кем бы оно ни было… Второй, более практический – искусство все превращать в золото… Третий – это универсальное средство для длительного здоровья. С широко раскрытыми глазами, ее взгляд твердо уставился на меня, однако, у меня было чувство, что на самом деле она меня не видела, она долго молчала, после того, как произнесла эти слова. И, верите вы мне или нет, у меня были галлюцинации, и ощущение подстерегало меня, что я попал к ведьме, к сверхъестественному существу, которое действительно могло располагать силами мистерии. – Вы увидите, – она внезапно добавила, резко покачав головой, без сомнения, чтобы освободиться от какого-то безобразного предчувствия, – благодаря моим трем рецептам мне достались три вещи, и это произойдет также и с вами, так как вы были добры со мной. И после того, сурово вздохнув, она осталась такой печальной и погруженной в свои мысли, что даже не заметила, как я вышел из камеры. В другой раз ее радость была детской, наивной, с лишь легким оттенком обычного или совсем привычного; если видели тогда, как она громко смеялась и крепко хлопала себя по бедрам, то сравнение с сочной голландской проституткой показалось бы вполне правомерным. Но по существу ее характер был скорее серьезен, был сдержанным, озабоченным, недоверчивым, порой горячим и противоречивым. Были дни, когда меньше чем за полчаса все человеческие чувства проносились в ее глазах как буря и солнечный свет. При непредвзятом рассмотрении очень легко понять абсолютную власть этого гибкого, очаровательного существа над ее любовниками».

Теперь мне захотелось еще глубже проникнуть в тайны вокруг образа танцовщицы, и я спросил моего хорошего друга доктора Браля, действительно ли Мата Хари была одной из самых прекрасных женщин ее времени. Кто видел ее восхитительные фотографии у доктора Бизара или в кабинете Луи Дюмюр, как голую танцовщицу в самых различных позах, картину экзотической Венеры достойной, чтобы быть воспетой Бодлером как воплощение всех прегрешений, без сомнения скажет мне, что ее красота была бесспорна. Но для него это представлялось совсем не так. Некоторые из ее друзей предоставили нам доказательства этого. Они изображают ее в куда менее лестных красках и уверяют, что ее слава и в этом пункте как во многих других была сильно преувеличена, будучи, в основном, триумфом снобизма и рекламы. – То, что возбуждало, – говорят эти друзья, – было редким и дорогим в ней…

«- Правда – пробормотал доктор Браль, – состоит в том, что Мата Хари была в буквальном смысле слова тем, что обозначают, в общем, как весьма красивую женщину. Ее изысканные декольте, ее необычная элегантность не могла не произвести самое глубокое впечатление в европейских салонах, где светские дамы чувствовали восхищение, когда вдыхали вызывающие духи, которые исходили от ее тела. Но действительно красивой. она не была. Ее чертам не доставало тонкости. Что-то животное чувствовалось в ее губах, ее челюстях, ее щеках. Ее коричневая кожа всегда казалась маслянистой или потной. Ее маленькие груди, которые она скрывала от публики под двумя филигранными чашами, были слабы, вялы, морщинисты. (Эмиль Массар: «Шпионки в Париже», Альбин Мишель. Париж, 1923). Только ее руки и глаза были абсолютной красоты. Ее руки называли самыми прекрасными в мире – без преувеличения. И ее глаза, магнетические и загадочные, блестящие и бархатные, властные и умоляющие, меланхолические и детские, ее необъяснимые глаза, в глубине которых утонуло так много сердец, вызывали, пожалуй, также восхищение, за которое платили им дань. Она сама никогда не говорила о своем физическом обаянии, что стоит подчеркнуть, и больше гордилась своим духом, чем лицом. Поэтому я должен был тихо улыбнуться в адрес добрых тюремных сестер, нежно упрекавших ее за кокетство. Она была, поистине, куда менее кокетлива, чем уличные проститутки, размещенные в больших общих спальных камерах Сен-Лазара. Только однажды, в день казни…»