Нет ничего более поэтического, ничего не сохранилось более аристократического, величественного, чем то, что досталось нам от древней Индии. Но чтобы теперь доставить удовольствие мне, вы не должны беспокоиться ни о приобретении «Прем Сагар», ни «Бакта Маль», ни «Сингхазан Баттиси», ни «Сундара Канда». Я была бы удовлетворена и более простым произведением, которое довольно легко найти. Попытайтесь, все же, найти «Древо лотоса золотых правил»; ничего больше; это маленькая буддийская книга, которая нас учит презирать все…» Я пристально взглянул на нее, я хотел проверять ее, были ли ее черты похожи, например, на черты одного христианского осужденным, который просил бы как последнее утешение о «Наследии Христа». Но не было и следа подобного…»
Доктор Браль продолжал:
«- Мне, как она и говорила, не удалось купить это простое произведение ни в одном книжном магазине, однако, один из моих коллег в госпитале Сен-Луи, большой знаток азиатской литературы, дал мне на время, так сказать, буддийское евангелие. Оно содержало самые важные места «Салита Вистара». «Будакарита» и «Аваданасатакара». Прежде чем передать книгу Мате Хари, я хотел ее пролистать, но вместо этого я прочел книгу полностью, причем с самым оживленным интересом; и чем больше волшебный напиток нирваны пропитывал мой дух, тем яснее, казалось, представала тайна души танцовщицы перед моими глазами в свете этого захватывающего мистицизма. Когда я открыл книжку, я прочитал сразу следующее предложение: «Молодой мученик, которому палач вырвал только что глаза, провозглашает: – Что в том, что я всеми радостями, которые они мне могли доставить, насладился в полной мере и теперь, благодаря им, мог бы сказать о них, что все преходящее, временное и достойное презрения!» – Потом я прочел знаменитую притчу о куртизанке: «Утром молодой Упагупта, отражение святой чистоты, встретил самую прекрасную баядерку во всей стране, славную Васавадату из Мапуры; и когда женщина увидела молодого человека, она вспыхнула от любви к нему и сказала это; но молодой человек прошел мимо, не поворачивая головы. Через несколько лет эту баядерку приговорили к смерти; палач отрубил ей ноги, руки, уши, нос и оставил их на гробнице, чтобы вороны завершили исполнение приговора. Когда Упагупта узнал об этом, он пошел к гробнице. Женщина увидела, как он приближается, и обратилась к нему: – Ты не хотел моей красоты, моей жизни, но теперь ты пришел насладиться моей болью, моей смертью. Молодой человек ответил: – О, нет, сестра моя, я пришел и вижу только, как мало важна жизнь и как мало красота значит. После этих слов она больше не чувствовала страха перед смертью, также не думала о боли; и после того, как она серьезно обдумала, какое бескрайнее мучение скрывается на самом дне наслаждения, она предалась радостно нирване и умерла счастливой и просветленной».
Таким было и все другое в этой книге, которую мне впоследствии так и не удалось найти, и в ней не содержалось ничего такого, что не написано в каждом сказании о Будде. На каждой ее странице таинственный, мягкий и ясный голос бормотал псалмы счастливого отречения, прекращения существования, радостного небытия, величественной радости. И когда я внимательно слушал эти голоса, я вообразил, если бы Мата Хари действительно была воспитана на этих принципах, то аристократическое веселье, гордое презрение, с которыми она смотрела на свою предстоящую казнь, вряд ли способны удивить. Ибо как бы фантастически не изображали фазы женской уверенности, никогда эта женщина не питала даже самой малой надежды на неисполнение приговора трибунала. Не забывайте непримиримую жестокость той военной поры».
Доктор Браль был прав. После того, как министры долгое время находились в плену прекраснодушных идей, пришло новое правительство, которое было не патриотичнее, зато энергичнее, и ввело так называемое правление ужаса. Тот, кто попадал тогда в руки армейских судов, платил за всех, которым помог за первые годы войны восхваляемый дух мягкости. Своим ясным умом Мата Хари должна был понимать, что было бы безумием полагаться на милость главы государства. Ее защитник надеялся, конечно, на наивысшие ходатайства, пытаясь убаюкать ее, как ребенка во сне. В Испании, в Голландии, в Америке несколько очень мужественных голосов поднимались в ее пользу. Однако достигли ли они ее ушей? Во всяком случае, я верю, также как доктор Браль, что душа ее была готова встретить смерть с гордым мужеством с того самого дня, когда ей пришлось услышать страшный приговор из уст двенадцати честных солдат.
Читать дальше