Василий Ян - Финикийский корабль

М - мим, вода

Н - нун, рыба

С - самех, опора

О - ойн, глаз

Ф - фэ, рот

С - садэ** ?

К - коф, затылок.

Р - реш, голова

С - син, зуб

Т - тау, значок, тавро

_______________

* Приведенная автором "финикийская азбука" - это греческая

азбука, происшедшая из финикийской, где каждая из "букв" была

слоговым знаком. Здесь пропущен знак "далета" (дельта) и некоторые

другие. (Прим. А. И. Немировского.)

** Значение букв "э", "хэт" и "садэ" не выяснено.

За это время я натаскал домой глины, размял ее, очистил от камешков и приготовил старику сто таких ровных плиток, какие ему были нужны.

Тогда Софэр-бобо вытащил из мешка кусок стекла* странной формы. Оно напоминало большую чечевицу; с обеих сторон стекло было выпукло. Потом он достал костяную палочку - один конец ее был острый, другой оканчивался лопаточкой.

_______________

* Финикия славилась выделкой стекла.

Затем я подавал ему на доске глиняные плитки, еще сырые и мягкие, и старик очень искусно и быстро выдавливал лопаточкой и царапал иглой буквы, которые я уже немного знал. Кусок стекла он держал перед глазами и смотрел через него.

- Почему ты смотришь сквозь стекло?

- Это замечательное стекло, и за него я заплатил дорого литейщику. Если смотреть сквозь это стекло, то самые маленькие мушки или жучки делаются такими большими, точно они выросли в сто раз. Если бы не было у меня этого стекла, я бы не мог написать ни одной строки. А теперь я пишу на этих плитках целую книгу о том, как я приехал из города Мараканды* в Вавилон и оттуда - сюда, к берегу моря.

_______________

* М а р а к а н д а - так в древности назывался город,

находившийся на месте нынешнего Самарканда в Узбекистане.

И старик усердно ставил значки на глиняных плитках и наконец исписал одну за другой все сто, которые я приготовил.

Мать сходила к горшечнику Абибаалу, чтобы с ним условиться, не возьмет ли он обжечь эти плитки.

Горшечник Абибаал перестал сердиться; сам пришел к нам в хижину, уселся на циновке около Софэра и заговорил очень почтительно:

- Вай-вай! Сколько мудрости в твоей седой голове! Ты, наверное, понимаешь, что поет ветер или о чем трещит сорока. Ты можешь напускать болезнь и прогонять ее. Поэтому не сердись на меня - я опять возьму в ученье мальчика Эли и сделаю из него настоящего мастера.

Горшечник взялся обжечь в печи все написанные плитки и обещал делать это и впредь за плату.

5. ПОЕЗДКА В СИДОН

Когда Софэр поправился от болезни, он решил съездить в город Сидон.

- Я в Сидоне повидаю купца Макара и заодно разыщу тех людей, которые увезли твоего мужа Якира на работу к иудейскому царю Соломону. Я все от них выведаю, и потом мы постараемся его вернуть домой.

- Уже три года мы ничего не знаем, где Якир и жив ли он, - вздохнула Ам-Лайли.

Утром Софэр вывел белую ослицу со двора и, встав на камень, без посторонней помощи уселся на нее.

Мать решила тоже пойти в город, чтобы скорее узнать что-либо об отце и продать корзинку яиц и спряденные ею нитки.

- Ты будешь моим проводником, - сказал мне Софэр, - а не то в этом шумном городе я потеряюсь, как горошина в мешке орехов.

Ам-Лайли повесила на дверь большой деревянный замок, и мы тронулись в путь.

Дорога к Сидону идет берегом через холмы. С левой стороны спускаются склоны Ливанских гор. На них разбросаны рощи, сады, поля, и всюду работают крестьяне. Одни мотыгами копают землю, другие, положив правую руку на рукоятку плуга*, покрикивают на рыжих волов, которые, мотая головами и отгоняя надоедливых мух, взрывают ровные борозды. Весело бегут ручьи по канавкам, сворачивают в стороны, заливают водой поля, затем опять вливаются в канавки, чтобы дальше снова напоить корни виноградных лоз или грядки огурцов, дынь и других овощей.

_______________

* В древней Финикии и Сирии плуг был с одной рукояткой.

Справа - синее море, по которому плывут крутобокие корабли: одни надув заплатанные паруса, другие - ощетинившись длинными веслами. Весла разом ударяют по воде, взбивая белую пену.

Чем ближе мы подходили к городу, тем больше прибавлялось путников. Поселяне везли на ослах овощи, связанных за ноги кур, снопы свежескошенной травы.

Встречались целые караваны груженых верблюдов, которые, позванивая колокольчиками, мерно ступали широкими раздвоенными копытами по пыльной дороге.

Софэр всю дорогу заговаривал с встречными, узнавая каждого по одежде, и говорил с ними на разных языках, мне непонятных.

А я сзади подгонял ослицу веткой и думал: "Конечно, Софэр очень ученый, но как он будет зарабатывать себе на жизнь, такой старый и беспомощный? Как не боится он пускаться в далекие скитания? Другие старики лежат на крыше, греясь на солнце и боясь сойти вниз, а не то что искать конца земли"*.