Василий Ян: Финикийский корабль

- Чему ты смеешься? Говори! - Горшечник снова поднял плеть.

Разве я мог упомянуть про его почтенную бороду? Поэтому я сказал:

- Мне смешно вспомнить, что чудной старик мне подарил за глиняный кораблик настоящее серебряное кольцо.

- Какой старик?

Я рассказал, что случилось утром. Абибаал замахал руками и забегал по мастерской.

- Это, вероятно, большой богач! Ты его приведешь ко мне, я ему буду продавать мои светильники и кувшины или я с ним открою большую торговлю посудой и сразу разбогатею.

Он охал, качал головой, наконец сел за гончарный круг.

- Встань около меня и учись, как надо работать.

Перед ним находилась деревянная круглая доска, прикрепленная к прямой подставке. Внизу к этой же подставке был приделан второй деревянный круг. Горшечник толкал ногой нижний круг, и тогда верхний круг вертелся то медленнее, то быстрее - как было нужно хозяину.

Я подаю кусок мягкой глины. Он с размаху опускает его на середину круга и обминает руками, а круг все время вертится. Питом он вдавливает четыре пальца в середину глины, а большим пальцем прижимает глину снаружи. Крутящаяся глина под его пальцами начинает превращаться в грубую чашу; тогда он, сжимая пальцы, тянет глину кверху, стенки становятся все выше и тоньше. Руки он постоянно мочит в миске с водой, почему глина легко скользит.

Что он захочет, то и делается под его пальцами из вертящейся глины. Сперва у чаши стенки все расширяются, но он подхватывает края снаружи и начинает сжимать. Тогда у чаши суживается верх, вытягивается узкое горло, и получается пузатый кувшин, в каком у нас дома хранится оливковое масло.

Хозяин останавливает круг и туго натянутой ниткой срезает кувшин под самым дном. Тогда я беру его бережно, чтобы не помять, и ставлю на полку рядом с другими кувшинами. Такой кувшин должен хорошенько просохнуть. Потом его прожигают в печи, и он делается крепким. Если он недостаточно просох, то во время обжига может лопнуть.

Работы было много, время летело быстро. Уже близился вечер. Хозяин ворчал, что расходов много, а торговля идет медленно, и все вспоминал странного старика, который мне хорошо заплатил.

Вдруг раздался стук в дверь и просунулась знакомая лохматая голова старика. Он окинул взглядом мастерскую и пробормотал:

- Мир и счастье этому дому полезного дела! - Затем он заметил меня и воскликнул: - Вот я и нашел тебя, мальчик Элисар, приносящий счастье! Где же твой хозяин?

Хозяин догадался, кто это пришел, ополоснул руки, вытер их о передник и поспешил навстречу гостю:

- И тебе тоже удача во всех делах твоих! Входи, путник.

Он взял под руку старика и ввел его в мастерскую.

- Не нужны ли тебе кувшины? Смотри, какие большие и как хорошо нарисованы на них цветы и звери! Не нужны ли такие чаши или эти светильники?

Старик отмахивался, а горшечник тащил его вперед, показывая свои изделия.

- Мне нужны глиняные плитки, только ровные квадратные плитки, и я их возьму сырыми. Потом принесу обратно, и ты обожжешь их в печке. Сколько будет стоить сотня таких ровных квадратных плиток?

Горшечник помедлил и сказал:

- Сто таких плиток будут стоить десять серебряных колец.

Старик пристально посмотрел на горшечника, подумал, посвистел и направился к двери.

- Если мышь захочет проглотить верблюда, то лопнет, - сказал он и вышел.

Тогда горшечник так рассердился, что неосторожно раздавил кувшин, который только что слепил, и закричал на меня:

- Как посмел этот чужеземный бродяга назвать меня мышью? И он еще живет в вашем доме? Да ты нарочно привел его ко мне, чтобы он посмеялся надо мной! За это не стану больше держать тебя - убирайся с глаз моих! И, схватив плеть, горшечник бросился на меня.

Я успел поднять свой плащ испачканными в глине руками и в страхе выбежал вон из мастерской.

3. КОРАБЛЬ "СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДА"

Выскочив на улицу, я остановился и стал ждать, не позовет ли горшечник меня обратно. Я приоткрыл дверь и заглянул. Горшечник вскочил с места.

- Как, ты опять здесь? - крикнул он и бросил в меня комком глины.

"Кажется, дело кончено", - подумал я и медленно побрел по улице. Мне казалось, что мои ноги так тяжелы, точно к ним привязаны камни. Я спустился к морю. Оно было неспокойно. Большие волны подымались, с грохотом падали и разбивались у моих ног.

Волны оставляли на гладком мокром песке мелкие ракушки, мертвых рыбок с колючками на боку, черные набухшие обломки дерева - может быть, щепки разбитых кораблей.

Я давно не был на морском берегу: целые дни приходилось работать в мастерской, мять глину и смотреть за печкой.