Василий Ян - Возвращение мечты

Василий Григорьевич ЯН

ВОЗВРАЩЕНИЕ МЕЧТЫ

Два воина в блестящих латах и высоких ботфортах с медными шпорами освещали пылающими факелами вход в каменную башню. Тюремщик, гремя большими ключами, отворял ржавую железную дверь, ведущую в страшное подземелье, откуда узникам не было возврата.

Император вошел в мрачную каменную пасть. Там начинался спуск. Он вспомнил, что должно быть тринадцать ступеней. Повеяло холодом и сыростью. Впереди шел факельщик, за ним тюремщик. Красное пламя трепетало, и тени прыгали по стенам и сводчатому потолку, с которого свешивались мокрые известковые сталактиты и густая серая паутина.

За императором следовал второй воин с факелом, камергер Иоахим и слуга-араб с корзиной, в которой находились кисти винограда, апельсины, кувшин вина и серебряная кружка. Сегодня император хотел проявить милость к заключенным.

За поворотом открылся темный коридор с несколькими низкими дверями по обе стороны. В одной из них, в "глазке", императору почудился чей-то тревожный взгляд.

- Которую камеру прикажешь открыть? - спросил тюремщик, толстый, с опухшим красным лицом и узкими глазами-щелками под нависшими щетинистыми бровями.

- Где находится Пьетро де ла Винья?*

_______________

* П ь е т р о д е л а В и н ь я - выдающийся итальянский

государственный деятель, философ и поэт XIII века, вышедший из

бедной, незнатной семьи и своими выдающимися способностями

проложивший себе дорогу; достиг высокого положения, став канцлером

(первым министром) царствовавшего в то время в Сицилии наследника

Великой Германской империи - Фридриха II Гогенштауфена.

Фридрих II сам был поэтом, покровителем ремесел и искусств,

основателем Поэтической академии в Палермо и Неаполитанского

университета и непримиримым врагом папства, в борьбе с которым прошла

вся его жизнь. Однако, когда завистливые придворные, оклеветав,

обвинили Пьетро де ла Винья в измене, Фридрих вверг того в темницу и

ослепил. Историки не колеблясь утверждают, что де ла Винья был

невиновен и погиб в тюрьме, покончив с собой в порыве отчаяния.

Данте в своей поэме "Ад" (песнь 13) встречается с Пьетро де ла

Винья. Когда Данте с Вергилием вступают во второй пояс Ада, где

караются причинившие себе вред и где самоубийцы превращены в

узловатые древесные стволы, на которых гнездятся гарпии, Пьетро

отвечает на вопрос Вергилия:

...Я тот, кто оба сберегал ключа

От сердца Фредерика и вращал их

К затвору и отвору, не звуча.

Хранитель тайн его, больших и малых,

Неся мой долг, который был мне свят,

Я не щадил ни сна, ни сил усталых.

Развратница, от кесарских палат

Не отводящая очей тлетворных, - Зависть,

Чума народов и дворцовый яд,

Так воспалила на меня придворных,

Что Август, их пыланьем воспылав,

Низверг мой блеск в пучину бедствий черных.

Смятенный дух мой, вознегодовав,

Замыслил смертью помешать злословью,

И правый - стал перед собой не прав.

Моих корней клянусь ужасной кровью,

Я жил и умер, свой обет храня,

И господину я служил любовью!

И тот из вас, кто выйдет к свету дня,

Пусть честь мою излечит от извета,

Которым зависть ранила меня!

- Имена заключенных мне неведомы. Мне говорят только их номера.

- В девятой камере, - сказал камергер Иоахим.

- Она в конце второго коридора.

Все двинулись дальше, в боковой узкий проход, еще более сырой и темный. Глухой шум раздался впереди в темноте. Большие рыжие крысы, прыгая одна через другую, с писком метнулись навстречу, под ноги шедшим, и быстро разбежались, исчезая в щелях между плитами, метнув черными голыми хвостами.

- Бесовское отродье! - проворчал тюремщик. - Я приносил несколько котов, так проклятые крысы их загрызли и сожрали.

Небольшая низкая дверь в девятую камеру подалась с визгом после сильного нажима плечом угрюмого тюремщика. Узкий подвал, сложенный из каменных плит. На стенах еще кое-где сохранилась штукатурка, густо покрытая зеленоватой плесенью.

Вдоль стен повисли восемь заржавленных железных цепей с кандалами. В дальнем углу сидел на соломе человек. Он поднялся, зазвенев цепью, которой одна его нога была прикована к стене. Шатаясь, он ухватился за стену худой, костлявой рукой. Старик с длинными, седыми, пожелтевшими космами, ниспадавшими на плечи, полуприкрытые отрепьями истлевшей одежды, он застыл, как бы прислушиваясь. Вместо глаз зияли две гноящиеся красные впадины.