Рафаэло Джованьоли - Спартак

Жители Темезы согласились на это, и вскоре на берегу моря сотни рабочих совместно с тысячами гладиаторов дружно принялись за постройку флота небольших, но многочисленных судов.

Не подозревая о новых планах гладиаторов, Красе отправил гонцов в Фурии, Метапонтум, Гераклию, Тарентум и Брундизиум, с требованием немедленной присылки осадных орудий в большом количестве. Он понимал, что без таранов, катапульт и баллист война затянулась бы надолго.

***

Через несколько дней после сражения под Темезой Эвтибида одиноко бродила по римскому лагерю. Вдруг ей пришла в голову мысль посетить окрестности города и пробраться, насколько возможно, ближе к вражеским аванпостам; ей хотелось узнать, нет ли какого-нибудь доступа к стенам и нельзя ли попытаться неожиданно проникнуть в город.

Приказав двум рабыням, купленным ею в Тарентуме, приготовить мазь каштанового цвета, она натерла ею руки, лицо и шею; это сделало ее неузнаваемой и совершенно похожей на эфиопку. Затем, надев платье рабыни и собрав свои рыжие волосы под широкую темную повязку, она за несколько часов до рассвета вышла из лагеря с глиняным кувшином на руке. Эвтибида направилась к холму, на вершине которого подымалась стена Темезы. На склоне его находился источник.

Мнимая эфиопка осторожно пробиралась в темноте и, очутившись по соседству с источником, услышала тихое шушуканье и шум от ударов нескольких мечей о щиты. Она поняла, что на страже у этого источника, очевидно, стояла когорта гладиаторов.

Тогда, потихоньку повернув налево, она пошла вдоль холма, чтобы ознакомиться с местностью.

Пройдя около полумили, Эвтибида заметила, что среди темной массы деревьев возвышается какое-то здание. Она всмотрелась и увидела храм.

На миг она остановилась в раздумьи, а затем с решительным видом быстро направилась к этому храму, который, отстоя на значительном расстоянии от городских стен, не мог, по ее мнению, быть занят гладиаторами.

Здание храма было небольшое, но очень изящное, целиком мраморное, дорического стиля. Эвтибида поняла, что этот храм, посвященный Геркулесу Оливариго, не охраняется гладиаторами, и она решила войти в него.

Храм был пуст, и Эвтибида собиралась уже уйти, как вдруг увидела старика в одеянии жреца; весь погруженный в свои мысли, он стоял возле жертвенника, перед которым возвышалась великолепная мраморная статуя Геркулеса с палицей на оливкового дерева.

Гречанка подошла к жрецу, сказала ему на ломаном латинском языке, что она хотела набрать в свой кувшин воды из водоема в храме, и сообщила, что она рабыня одного местного земледельца, укрывшегося при приближении воюющих в соседней долине, где совершенно нет питьевой воды.

Жрец проводил Эвтибиду к водоему и завел с ней разговор о печальных последствиях этой войны, особенно печальных потому, что пришла в упадок религия - единственный источник процветания народов. Он говорил, что благочестие и поклонение богам всегда были отличительной чертой древних италийцев, к которым поэтому боги были всегда щедры, дарили им свое расположение и покровительство; что теперь распространяются эпикуреизм, пренебрежение к культам богов и насмешки над жрецами и за такое нечестие оскорбленные боги налагают тяжкую и заслуженную кару; все мятежи и войны последних лег, повергнувшие в горе Италию, были очевидным проявлением небесного гнева.

Особенно жаловался старик на печальные последствия осады и запрещения выхода из Темезы: никто не приходил приносить жертвы богу, никто, даже если бы хотел, не мог приносить положенную десятину и дары. Понятно, почему все это огорчало доброго старика: ведь каждое жертвоприношение Геркулесу оканчивалось пирушкой, а жертвы и дары переходили к жрецам.

Словом, тогдашний жрец, как и служители культа всех эпох, всех религий, всех народов, судил о религиозном пыле отупевших и обманутых людей по количеству и качеству приносимых в храм даров.

- Вот уже двадцать дней, как никто больше не заглядывает в храм Геркулеса Оливария, столь почитаемый во всей области луканов и бруццов, - говорил, вздыхая, жрец.

- Хорошо, я скажу своему хозяину, чтобы он, ради неприкосновенности дома и имения, пришел принести жертвы или по крайней мере прислал дары великому Геркулесу Оливарию, - сказала с видом тупого и глубокого убеждения рабыня, коверкая латинскую речь.

- Да защитит тебя Геркулес, добрая девушка, - ответил жрец и тотчас же добавил:

- Набожность чаще всего живет в сердцах женщин. Я только что сказал тебе, что за двадцать дней никто не приходил приносить жертвы нашему богу. Это не совсем верно, так как два раза сюда приходила для жертвоприношения одна девушка из войска гладиаторов, благочестивая и набожная девушка.