Владимир Грызун - Как Виктор Суворов сочинял историю

Но если использовать суворовские пассажи о том, что все социалисты одним миром мазаны, то получается, что на самом деле все это был заговор социалистов и социалистов против-социалистов. Держитесь, братие, то ли еще будет. С Суворовым не соскучишься. Теперь он кричит, что « семьдесят лет Коммунистические историки нам говорили: это просто цепь странных необъяснимых совпадений. Бывает же такое: мы решили брать власть, и он решил. В один день. Ну ладно. Пусть будет так. Поверим. Но был у меня хороший учитель — исполняющий обязанности резидента ГРУ в Женеве, матерый волк разведки Валерий Петрович Калинин… Так вот он меня учил: если совпадений больше двух… » (с. 59–60) — сливай воду. Если учитель был хороший, значит с учеником ему крупно не повезло. Неважный ему достался ученичок. Прямо скажем — не ахти.

Где, где же здесь« совпадения » ? К тому же« странные, необъяснимые » ? И уж тем более« цепь » ? И где обещанное« В один день » ? У КПГ — 25 октября, у НСДАП — 8 ноября. Где? А? Даже месяцы разные. Не говоря уж о противоположных концах страны.И потом, где же вы, и, наш бледно-лысый друг, нашли « коммунистических историков », несущих подобную чушь? На самом деле они как один, строго диалектически, утверждают, что социалистическая революция в Германии провалилась по причине слабой подготовленности, а на волне прокатившейся вслед за ее подавлением реакции и антикоммунизма произошло крайне правое выступление путчистов в Мюнхене. А вообще — очень ловкий прием: приписать оппоненту совершенно маразматическое высказывание и с грохотом по нему проехаться. Исключительно сталинистский, выученный Суворовым еще здесь, до предательства. Молодец. Хвалю. Усвоил. А мораль сей басни такова: никакую реально могущую воплотиться в жизнь экспансию Советской России в первые годы ее существования Суворову доказать не удалось: [558]

ни в 1918 году, когда воюющая на четырех — по числу сторон света — фронтах Красная Армия должна была установить коммунизм в Европе;

ни в 1919 году, когда бумажная индусская революция, с якобы почти уже брошенными на ее поддержку сорока миллионами красных конников, почти разразилась;

ни в 1920 году, когда начался ужасающий поход против мировой цивилизации карманной орды Тухачевского, который имел наглость означенную цивилизацию в лице польской армии из России погнать;

ни в 1923 году, когда рассеялись, как дым, розовые мечты Коминтерна о социалистической революции в Веймарской Германии.

И его построения не спасают ни сенсационные догадки о директиве из Москвы «Пивной путч разрешаю тчк Сталин», ни трогательные картинки поразившейся недюжинным Вовочкиным интеллектом « Анны Ивановны ».

Снова материала катастрофически мало. Берем по пунктам.

Суворов авторитетно утверждает, что после провала политики военного коммунизма у ВКП(б) было « два пути: а) бесплодные попытки штурма продолжать; б) штурм прекратить, подписать перемирие, хорошо подготовиться и штурм повторить » (с. 64). Причем за «бесплодные попытки» ратовал разжалованный Суворовым Троцкий, а за более мудрый второй путь — Ленин и его Сталин. Идея новаторская, смелая, но слегка сумасшедшая. Все дело в том, что по вопросу о, так сказать, «передышке» оные мыслители высказывали прямо-таки противоположные мнения.

«Великий Ленин» в ходе войны с Польшей активно торопил Красную Армию, затерроризировав заместителя Троцкого Э.М. Склянского своими записками:

«Если с военной точки зрения это возможно (Врангеля и без этого побьем), то с политической архиважно добить Польшу…»; «Надо нажать: во что бы то ни стало взять Варшаву в течение 3–5 дней…»; «Немцы пишут, что Красная Армия близко от Грауденца. Нельзя ли там налечь и вовсе отрезать Польшу от Данцига?»; «поголовно (после сбора хлеба) брать в войско всех взрослых мужчин»; [559]«Мобилизовать поголовно всех белорусских крестьян. Тогда вздуют поляков без Буденного…». [560]

А Троцкий в это время говорил, что с поляками лучше помириться, пока Красная Армия на пике успеха, чтобы побольше взять по мирному договору. А революция в Польше — дохлый трюк. Сразу после отката « орд Тухачевского » на Восток в то время, пока у активистов зрели идеи реванша, он заявлял, что «повторение уже совершенной ошибки обойдется в десять раз дороже и что я не подчиняюсь намечавшемуся решению, а буду апеллировать к партии. Хотя Ленин формально и отстаивал продолжение войны, но без той уверенности и настойчивости, что в первый раз. Мое несокрушимое убеждение в необходимости заключить мир, хотя бы и тяжкий, произвело на него должное впечатление». [561]