Владимир Грызун - Как Виктор Суворов сочинял историю

Но что это? Никакой справки нет, а вместо этого наша круглолицая пифия с накрепко завязанными за спиной рукавами ухитряется громогласно утверждать, что « в случае падения Варшавы для Красной Армии дорога в Европу была бы открыта. В 1920 году, кроме Польши, сопротивляться в Европе было некому » (с. 53). А бедная Европа в кружевном пеньюаре заламывала руки на балконе горящего особняка. Кто ж ее, бедную, спасет от вонючего мужика? Почему-то нету у нее ни Англии с ее флотом и танками, ни Франции с ее вооруженными силами и самой мощной в то время авиацией, ни Германии с ее реваншистски настроенными вояками, которых, кстати, по окончании войны, в том числе и на случай противостояния Советам, никто пальцем не тронул — так и остались там и Генштаб, [553]и мощнейший офицерский корпус в полной неприкосновенности. И европейской военной индустрии, на Первой мировой вскормленной и еще не перепрофилированной, тоже нету. И набравшихся опыта и еще не полностью демобилизованных армий нету. Ничего. Пусто. А тут русские большевики выкатываются — с разрухой, полным самоуправством на местах, фабзавкомами, дезорганизованной промышленностью, догорающей гражданской войной, без собственного производства важнейших видов оружия, но зато во главе с « авантюристом, карьеристом, трусом », и вся Европа у их ног. Каково?

Суворов явно сошел с ума. Однако, едем дальше. А впереди у нас

Попытка № 4: — это, стало быть, многострадальная революция 1923 года в Германии. В оставшейся части этой многопопыточной главы помимо столь же трогательного, сколь бездарно глупого и, как всегда, не имеющего ни малейшего отношения к предмету повествования эпизода о том, что « в то время меня звали Вовочкой… » (с. 61), имеется еще одна авторская шизошутка. Она заключается в том, что, по мнению нашего невразумительного друга, « Гитлер решил брать власть в тот же самый момент, который был назначен в Москве. Были ли у него инструкции из Москвы? Понятия не имею » (с. 56). После такого признания главу надо заканчивать, но Суворов не так прост. Ему не впервой писать о том, о чем он « понятия не имеет ». Видели не раз и не два. Итак, следуя своей обычной манере, сразу вслед за признанием своей неосведомленности, Суворов начинает ходить вокруг да около, за неимением доказательств ничего не утверждая прямо, но всеми силами стараясь вызвать у читателя впечатление, будто бы « инструкции из Москвы » у Гитлера имелись. И на несчастного адресата заморских обличений сыплются сведения о том, что:

«Гитлер — социалист… под экономической программой партии Гитлера с гордостью могли бы подписаться Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Мао, Фидель, Хрущев, Брежнев и еще многие» (с. 56).

Что, социалист? Приставка «национал» вам уже ничего не говорит? [554]И Ленин со Сталиным, по-вашему, тоже « социалисты »! А как же их непримиримая борьба с Плехановым, Чхеидзе, Даном и прочими, которых они именовали «социал-реформистами», а также, заодно с Каутским и Бернштейном, «оппортунистами» и «ренегатами»? Или на самом деле они все были «не разлей вода», а яростно обрушивали друг на друга ушаты всяческих эпитетов только для того, чтобы Суворова запутать? [555]Вы еще Мао Цзэдуна социалистом назовите, [556]за вами тут же из китайского ГРУ придут. В порядке интернационального долга и братской взаимопомощи.

Четырнадцать канцлеров-социалистов в Германии сменилось, и все спокойно, что в твоем Багдаде. А пришел пятнадцатый канцлер-социалист, и все так резко поменялось. Выходит, что или «15» — роковое для Германии число, или приставка «национал» все-таки что-то значит. И во Франции, кстати, тоже у власти социалисты и в 1920-х, и в 1930-х были, причем нередко страной правили кабинеты, состоявшие из социалистов на 100%. И ничего!

И еще выходит, что Вовочка Резун крайне плохо учился в школе, потому что до сих пор он наивно полагает, что в политике от перестановки мест слагаемых сумма не меняется, а экономическая программа Ленина с «экспроприацией экспроприаторов» и Гитлера с полным сохранением частной собственности [557]— одно и то же.

« По социальному составу партия Ленина и партия Гитлера — близнецы-сестры » (с. 56). А это — смотря когда. В 1923 — да, с большой натяжкой (лавочников и прочих мелких собственников в ВКП(б) маловато, а в НСДАП весьма не хватает рабочих «от станка» — все какие-то безработные ветераны, да подразорившиеся бюргеры); а в 1943 году НСДАП вполне могла называться партией крупной буржуазии — как вам простые партийцы-«социалисты» Шахт, Функ, Геринг (владелец концерна «Герман Геринг»), а в СССР крупной (равно как и мелкой) буржуазии и вовсе не было — снова к вопросу о подписях под экономическими программами.