Оскар Райле - Секретные операции абвера

В 1920-х годах, когда в Польше все вновь и вновь раздавались угрозы в адрес Германии и выдвигались притязания на районы Восточной Пруссии и вольный город Данциг, рейх был вынужден считаться с вероятностью нападения своего восточного соседа. В связи с этим перед абвером среди прочих стояла задача постоянно уточнять, какие польские части дислоцируются в так называемом коридоре. Еще важнее для германского военного командования было прояснение того, какие польские части при мобилизации будут введены или подтянуты в район коридора и как они должны оперировать в случае начала войны против Германии.

Эта задача могла быть разрешена только в том случае, если бы абверу удалось получить доступ к секретным приказам на случай мобилизации соответствующих польских частей. Эти приказы, разумеется, хранились под строгой охраной в сейфах.

Первым офицером абвера, разрешившим эту сложную задачу, по меньшей мере в ее существенной части, был уже знакомый читателю обер-лейтенант Раух. Зимой 1925/26 года через посредника ему удалось установить контакт с польским поручиком Пионтеко и кадровым офицером одного кавалерийского полка и командиром эскадрона в Конице.

При сложных обстоятельствах на «зеленке» между Восточной Пруссией и Польшей состоялась встреча Рауха и Пионтека, принявшего предложение вести шпионаж в пользу Германии за высокое вознаграждение и пообещавшего доставать все секретные документы, которые ему будут доступны. Он запутался в долгах и остро нуждался в деньгах.

Пионтек сдержал свое обещание. Уже на следующую встречу он принес фотографии важных секретных документов. Но свидания на зеленой границе были затруднительны и небезопасны. Они происходил и по ночам на пограничной полосе, одну сторону которой патрулировали немецкий, другую польский таможенники, охотившиеся на контрабандистов. Поэтому Раух решил провести следующую встречу в районе вольного города Данцига, куда Пионтек, не обращая на себя внимание, мог часто наведываться. Ведь много поляков, кто по делам, кто по личным надобностям, приезжали в Данциг или через него ехали в польский город Гдыню.

Раух попросил меня подобрать подходящее место для встречи с Пионтеком, принять участие в переговорах и прикрыть окрестности места встречи моими проверенными помощниками Бартом и Кригером.

Так в марте 1926 года я познакомился с Пионтеком — высоким, стройным блондином ослепительной внешности. Любой принял бы его за прусского офицера, носи он немецкую форму. К тому же Пионтек хорошо говорил по-немецки. Среди его предков были не только поляки, но и немцы. Я сразу же вспомнил об описанном выше деле унтер-офицера Коха. Как и тот, Пионтек тоже не обрел своей родины ни в Польше, ни в Германии.

Мое впечатление усилилось, когда Раух стал задавать вопросы о польской армии, ее организации и вооружении, а Пионтек без колебаний (если мог) отвечал на них. Он знал намного больше, нежели это содержалось в доступных ему секретных документах. Дело в том, что Пионтек имел хорошего друга, поручика Урбаняка, адъютанта командира полка в Торне, под командованием которого они оба служили. Урбаняк руководил секретной частью полка, кроме того, из личных разговоров со своим командиром знал то, что тому доводили до сведения в вышестоящих штабах.

Все это Пионтек рассказывал на беглом немецком, большей частью по собственному почину. Но и когда Раух задал вопрос, который следовало задать на этой стадии переговоров с точки зрения абвера, точнее, представляется ли ему возможным получить доступ к секретным документам, хранящимся в сейфе Урбаняка, Пионтек не колебался ни секунды. Он тотчас утвердительно ответил на вопрос, правда добавив, что ему потребуются большие ассигнования, нежели прежде, чтобы привлечь Урбаняка к сотрудничеству.

Одновременно Пионтек признал, что, несмотря на доходы, уже полученные им в качестве вознаграждения, он все еще в долгах. При обсуждении этого выяснилось, что Пионтек также открыто жил на широкую ногу, как и совершал предательство. У него было много подруг. Вероятно, он мог бы прельстить их молодостью и привлекательностью, не покупая дорогих подарков. Но, по всей видимости, здесь в нем проявлялась польская кровь. Пионтек любил женщин, вино, шумные застолья и беззаботно проматывал свое состояние и себя самого.

Мы оба — я и Раух — молча задумались, когда Пионтек все это откровенно рассказал нам. Сочувствие и участие проснулись в нас. Но Раух встряхнулся, взял себя в руки и согласился на повышение запрашиваемого Пионтеком гонорара, однако лишь в том случае, если ему удастся привлечь друга и сделать хорошо читаемые фотографии секретных документов, хранимых в сейфе Урбаняка. Пионтек был явно обрадован согласием и заявил, что он хороший фотограф-любитель, само собой разумеется, он сделает качественные фотографии секретных служебных бумаг.