Трумбулл Хиггинс - Гитлер и стратегия блицкрига

Оценив темперамент друг друга, Черчилль и Сталин расстались. Черчилль не избежал незаслуженных насмешек Сталина относительно Королевского военно-морского флота, который отказывается конвоировать перевозку военных грузов в советские арктические порты. Основная беда, конечно, заключалась в том, что если британцы не хотели идти на большие жертвы в какой-то степени ради русских, то Советы, которые теряли значительно больше, чем любые возможные британские потери, вряд ли могли простить союзникам их более защищенное положение.

Неудивительно, что, услышав обо всем происшедшем, президент Рузвельт поспешил заверить Сталина, что американцы высоко ценят то, что Россия несет основную тяжесть борьбы, и восхищаются ее усилиями. Но, возвращаясь в Тегеран, фельдмаршал сэр Арчибальд Уэйвелл, русскоговорящий член британской миссии, сказал, вероятно, последнее слово о визите Черчилля в Москву. Во время одного из своих экскурсов в мир поэзии Уэйвелл написал балладу, припев которой заканчивался следующими словами:

Не слишком свежа вещь, которую я должен продать;

Никакого второго фронта в 1942 году…

Я избавился от того, что хотел продать;

Никакого второго фронта в 1942 году.

В действительности открытие второго фронта зависело от того, что происходило на Волге и Дону в течение следующих месяцев.

4 августа Гальдер написал Муссолини. Он объяснил, что, в то время как он будет делать все возможное для остановленного наступления войск стран оси в Египте, ему больше необходим воздушный транспорт для «обширных бездорожных зон» в низовьях Дона. Там в плохую погоду топливо для ударных танковых армий часто приходится доставлять по воздуху. Хотя начальник штаба итальянской армии считал, что у немцев в России дела идут хорошо, он больше не верил, что страны оси смогут полностью разгромить своих врагов. Вместо этого начальник штаба подбросил графу Чиано идею, ставшую характерной для будущих меморандумов главных союзников Германии, а именно заставить русских заключить сепаратный мир со странами оси, предположительно аналогичный Брест-Литовскому.

Наступление немцев на Сталинград, получившее подкрепление в течение первой недели августа, шло нормально. 4-я танковая армия, теперь на другой стороне Дона, нанесла удар по направлению к Сталинграду вдоль железнодорожной ветки с юго-запада. Направление удара было выбрано так, чтобы обеспечить полную внезапность. Преодолевая сопротивление слабой 51-й советской армии, спешно переброшенной с Кавказа, сильная немецкая танковая армия, со 2 августа наступавшая из Котельникова, к 9 августу оказалась в 70 километрах от Сталинграда. Там 4-я армия была остановлена из-за нехватки топлива да и самих танков, хотя ее превосходство в силе по сравнению с русскими составляло по крайней мере 2:1. Как Гитлер сообщил Муссолини, немцы теперь действовали в регионе, где отсутствие соответствующих коммуникаций больше напоминало об азиатской части России, чем о достаточно невысоких стандартах Европейской России.

Полная зависимость от единственной железнодорожной ветки при отсутствии мощеных дорог лишала силы наступление 6-й немецкой армии на Сталинград с запада. К счастью для ее неопытного командующего генерала Паулюса, конфликт между командованиями советского фронта и армий, располагавшихся в его секторе, помог его армии одержать победу над 62-й и 64-й советскими армиями по частям в излучине реки Дона. И хотя, как обычно, неудачливые командующие советскими армиями были заменены, их попытки отойти за Дон раньше, чем они окажутся в немецком окружении, представляются вполне разумными, а вовсе не пораженческими, как утверждал один из их преемников.